формы. Замысел очень прост, абсолютно безо всякого риска, без погони, масок и стрельбы. Приходим, разговариваем с председателем, он подписывает нам открепления, и мы возвращаемся домой. Без волокиты, нервотрепки и унижения.
– А шинель зачем?
– В этом-то все и дело. Шинель, Петя, пусть тебя не беспокоит. Все пройдет как по маслу. Можете засечь по часам. Операция не займет и пятнадцати минут. А суть дела, ребята, я вам расскажу в лесной полосе возле колхоза. Нам обязательно нужна лесная полоса. Раньше вам знать не надо. Будете волноваться, нервничать.
Мотиков вдруг развеселился.
– Лесная полоса! Га-га-га! Шалаш! Га-га-га! Утопленник! Я знаю – он оденется милиционером, придет ночью: «Руки вверх! Давай открепление!» Га-г-а-га!
Чемпион еще не кончил смеяться, когда в вагоне появился Алик Циавили, волоча хозяйственную сумку и красный зонт. За Аликом шла Рита.
– Я так и знал, что они здесь! – радостно завопил курсовой донжуан и стал грозить пальцем. – Знаем! Мы все знаем!
У скифов был такой вид, как будто во время списывания их внезапно схватили за шиворот.
– Я всю ночь в кустах пролежал, – сообщил Алик Циавили. – Все равно, думаю, выслежу этих жучков. Ну и жучки! Потихоньку выбрались чуть свет – и на поезд!..
– Здравствуйте, мальчики, – Рита села рядом с Петром. – А я тоже решила взять открепление. Вы знаете новость? Мы с Аликом женимся. Не верите? Алик, покажем им черновик.
Циавили засиял и вытащил помятую бумажку. «В народный Загс, – прочел он торжественным голосом. – Прошу Вас зарегистрировать нас, так как мы решили пожениться».
Скиф быстро вырвал бумажку и выбросил ее в окно.
– Идиот, – прошипел племянник гипнотизера. – Ты что к нам привязался? Я спрашиваю, ты чего к нам привязался?
– Но мы решили пожениться… И нам надо открепиться… Иначе Колыма…
– А нам какое дело? Ты чего к нам привязался? Мотя, чего он к нам привязался? Ты же сказал ему, чтобы он к нам больше не лез?
– Сказал, – прохрипел чемпион, начиная багроветь.
Донжуан отбежал в сторону.
– Я всю ночь в кустах пролежал! У меня шея не гнется. Сделаюсь инвалидом – сами будете отвечать.
– Мотя, ну чего он к нам привязался?
– Ых! Ых! – привстал чемпион.
– У меня шея не гнется!
– Сейчас мы ее согнем! Ых! Ых!
– Подождите, мальчики, он не виноват. Это я его уговорила. Мы вам мешать не будем. Просто куда вы, туда и мы. Ну, пожалуйста, Саша… Я вас очень прошу… Мы уже сняли квартиру… Алика берут сапожным мастером… Я устраиваюсь в театр… Ну возьмите, Саша, вам же это ничего не стоит. А? Ну дай я тебя поцелую. Ты такой добрый, славный. Тебя так все любят в институте. Дай я тебя поцелую.
При всех своих достоинствах Сашка обладал одним крупным недостатком: он любил грубую лесть.
– Ну черт с вами, – проворчал племянник гипнотизера. – Только слушаться меня во всем. Во-первых, жениху придется сделать себе прическу «ноль».
Циавили ахнул и невольно схватился за свою прилизанную, набриолиненную шевелюру.
– Это для того, чтобы его не лизали коровы, – объяснил Сашка Скиф. – А то еще отравятся.
– Коровы…
– А ты что думал? Мы едем в колхоз, а в колхозе водятся коровы. Не слышал?
Часть вторая
ПРИКЛЮЧЕНИЯ В КОЛХОЗЕ
I
Переодевались в лесной полосе. Вдалеке, под бугром, уже виднелось село: словно небрежно рассыпанная горсть белых кубиков. Село было не очень большое, в желтых садах. Одно крыло примыкало к низкому лесу, очевидно, разросшемуся из балки, другое подступало к запутавшейся в камышах речке. Туда спускалось красное, похожее на раскаленный и расплющенный в кузне медный таз солнце.
– Шевелись! Мотя, чего ты топчешься, как слон! Придем ночью, – подгонял Скиф.
– Трещит, – жаловался чемпион, натягивая на богатырские плечи рваную фуфайку.
– Черт! Правый бок у тебя совсем новый! Потаскай его по кустам!
Чемпион стянул фуфайку и принялся мутузить боярышник.
Рита на скорую руку подшивала милицейскую шинель. Петр Музей, одетый в подержанную форму старшины милиции, расстроенный, приставал к Скифу:
– Не буду я милиционером! Не буду, и все! Ты же сам хотел!
