Госпожа Клио. Заходящее солнце

проясняться, – я ж собирался писать роман об инках! «Перуанка» дала мне порошок, и все – я как провалился. Наверное, это все-таки был наркотик… хотя, говорят, от наркотиков испытываешь кайф… Блин, а какой сегодня день?.. – он взглянул на солнце, – тогда было утро и сейчас утро…

– Ты отсутствовал почти неделю, – пояснила «рыжая».

– А где я был?

– Там, куда так рвался – спасал цивилизацию инков.

– Почему же я ничего не помню?..

– А тебя отправляли не за тем, чтоб ты что-то помнил, а затем, чтоб все изменить. Это был плохой план. Ладно, езжай, поспи, а завтра поговорим. Только без фокусов!..

– В смысле? – не понял Женя.

– В том смысле, чтоб ты ехал именно домой! Бутылку водки и пакет пельменей я тебе в холодильнике оставила, так что выпей и спи. Я б конечно могла подвезти, но тебе полезно покататься в транспорте, на людей поглазеть…

Женя хотел спросить, как она попала в его квартиру, но понял, что это сущая мелочь, по сравнению с инками, а «рыжая» встала и не прощаясь, пошла к знакомому коричневому «Опелю», на который Женя, естественно, не обратил внимания.

…Почти неделя, – подумал он, – нет наркотика, который бы действовал «почти неделю»!.. Да и чувствую я себя слишком хорошо для такого удара по организму. А тогда… но не мог же я действительно попасть к инкам?!.. – он вновь попытался напрячь память, и сразу почувствовал, что хочет еще закурить – сигарета, и вправду, оказалась слишком слабой, хоть и приятной на вкус.

Киоск находился на остановке. Пока он покупал сигареты, подошла нужная маршрутка. В принципе, в этом не было ничего необычного, потому что они всегда ходили достаточно регулярно, но сейчас Женя расценил это, как знамение – надо ехать домой. Влез в салон и устроившись у окна, стал внимательно разглядывать улицу.

…Не может быть, чтоб прошла неделя! Наверное, она пошутила, ведь есть у нее привычка, издеваться, если я не работаю так, как ей хочется… да-да, роман об инках… я собирался его писать, но господин Виталий не стал помогать мне. Я поехал к «перуанке», принял порошок… – Женя увидел, как парни в комбинезонах снимают рекламу концерта, который, по его расчетам, состоится аж через четыре дня, – неужто, «рыжая» не врет, и несколько дней я жил какой-то другой жизнью?..

Ни о чем другом Женя уже не мог думать, и в таком, почти лунатическом состоянии, поднялся к себе на этаж. Открыв холодильник, обнаружил бутылку, пакет пельменей и ничуть не удивился; взглянул на дату изготовления. …Все правильно, их должны будут сделать через три дня… Поставил на плиту кастрюльку с водой. Колючий «еж», неожиданно поселившийся в его голове, еще шире растопырил иглы, требуя к себе внимания, и Женя решил его попросту утопить. Открыв бутылку, налил стакан и выпил залпом; потом сунул в рот сигарету. «Еж» зевнул, прижав иглы. Сразу расхотелось копаться в проблемах, а вид родных стен, вселявший определенную уверенность, располагал сразу перебраться на диван…

…Найплам, даже во сне чутко ловивший звуки внешнего мира, резко открыл глаза и в первую минуту не сообразил, где находится. Вместо мрачного свода и жесткой каменной лежанки он увидел полог из листьев, медленно тускнеющее небо, девушку, ловко ворочавшую длинным веслом; ощутил легкое покачивание… и еще этот странный грохот, разбудивший его.

Сон исчез мгновенно, зато в памяти восстановились события последних часов. Или не часов? Интересно, сколько он спал?.. Найплам вскочил. Его взгляд растерянно заметался по скалам, уступами спускавшимся из самого поднебесья и превращавшим реку в бешено несущийся поток. В его пенящемся зеве, то и дело, возникали каменные глыбы, похожие на зубы дракона…

– Водопад! – крикнула Ранча, стараясь пересилить рев реки, – помоги мне!..

Найплам схватил второе весло и сунул его в воду, но ему никогда не приходилось управлять плотом.

– Старайся держать на стремнину!.. – это было последней ясно различимой фразой, потому что дальше звучал только грозный голос обезумевшей воды.

Плот каким-то чудом пронесся над «зубами дракона» и взмыв вверх, на мгновение повис в воздухе. Потом его стало разворачивать, и никакие весла уже не могли этому помешать. Сделав несколько оборотов, он устремился в бездну. Найплам почувствовал, как отрывается от бревен и устремляется в свободный полет. Скрывшись под волнами, он получил сильный удар в грудь, затем в плечо, но не пытался противиться стихии, ведь он не должен умереть здесь и так. У него совсем другое предназначение, поэтому он даже не удивился, когда почувствовал, что водовороты больше не тянут его на стремнину.

С трудом схватившись за скользкий камень, Найплам несколько раз глотнул воздух и вдруг ощутил под ногами дно; увидел, как перевернувшийся плот несется вниз, превратившись в игрушку богов. Он искал глазами Ранчу, но не находил, а плот еще некоторое время продолжал падение, пока не врезался в скалы и не застрял среди них.

…Она тоже не должна умереть, – подумал жрец, и словно подчиняясь его желанию, на отмель, чуть ниже по течению, вынесло тело. Вода омывала ноги, пытаясь стащить его обратно в воду, но пальцы рук судорожно цеплялись за ускользающий кусочек суши.

Все-таки девушке удалось выползти на берег и даже встать на колени, обретя долгожданную точку опоры. Несколько минут она приходила в себя, кашляя и мотая головой. Потом с трудом выпрямилась; запрокинула голову, глядя на поток, который с безумной мощью рвался через узкую горловину, плюясь грязной пеной и разбрасывая миллионы брызг. Наверное, зрелище ей не слишком понравилось. Ранча опустила взгляд туда, где чуть ниже застрявшего плота пена становилась белой, камни более мелкими и гладкими, а голос воды казался, скорее, недовольным, чем грозным. Это был последний, неуверенный бунт реки перед тем, как бескрайняя равнина окончательно усмирит ее. Дальше берега расступались, а могучие горные хребты, волна за волной откатывались вдаль, теряясь в синеватых сумерках. Взгляду открывалась голая бескрайняя равнина с одинокими деревьями, не добавлявшими ей жизни.

Спустившись по каменным уступам, Найплам оказался рядом с Ранчей, преданно смотревшей на заходящее солнце, как будто благодаря его. Жрец не стал разрушать иллюзий и молча ждал, пока девушка закончит неведомый ему ритуал. Но переход от общения с Солнцем к разговору со слугой Ланзона произошел у нее неожиданно естественно:

– Я вижу пещеру, – Ранча подняла руку, указывая вверх, – там мы заночуем, а утром освободим плот и двинемся дальше. Я пойду, принесу еду.

– Откуда? – удивился Найплам.

– С плота. Я думаю, хорошо все там привязала. Жаль, что нечем развести огонь.

– Я всю жизнь живу без огня, – заметил Найплам.

– Огонь дало нам Солнце, поэтому я люблю его. Но если Солнце заберет его обратно, я тоже могу обойтись без огня. Вон, пещера. Иди туда, я сейчас вернусь.

Найплам видел, как Ранча спустилась вниз и ступила на плот, висевший над бурлящими водами. Видимо, ее вера в свое особое предназначение была не менее сильной, чем у жреца, иначе б она никогда не осмелилась этого сделать.

Забившись в щель между скалами, Найплам ощутил себя почти, как в святилище, и первым делом сбросил мокрую одежду, сквозь которую холод каменных стен легко добирался до тела. Без нее он чувствовал себя гораздо удобнее. Сел на корточки, обхватив руками колени.

Снаружи донесся шорох, и в проеме появился силуэт Ранчи.

– Я не подумала о камнях, – сказала она расстроено и положила на землю свой мешок, – он порвался, но кое-что осталось, – запустив руку в дыру, достала наконечник копья, долото, сделанное из кости капибары (завтра оно потребуется для ремонта плота) и, наконец, горсть разбухших желтоватых зерен, – ешь, – она протянула зерна Найпламу.

Тот взял несколько штук и отправил в рот; пожевав, проглотил, а потом молча уставился в сумрак, уже заполнивший окружающий мир. Огненный хвост Крылатого Змея населил его уродливыми тенями, а шум воды напоминал об испытаниях, которые еще предстояло преодолеть…