Деревянный каземат

решилась:

– Я – урод, понимаешь? – произнесла Аревик тихо, но уверенно, – неужели ты не видишь это своим художественным взглядом? Или ты напился так, что не замечаешь совсем ничего?..

– Ты еще не знаешь, как я могу напиться, – Костя растянул рот в идиотской улыбочке.

– Слава богу!

– И я напьюсь, если ты откажешься мне позировать!

Слово «позировать» мгновенно ассоциировалось с некой обнаженной особой, фривольно лежащей на постели. Аревик покраснела от возмущения. Конечно, в их среде это, может быть, и называется «позировать»…

Она вырвалась и побежала прочь. Уже в дверях оглянулась – кроме Кости никто не обратил внимания на произошедшую сцену, а он стоял посреди зала, чуть покачивая головой и провожая ее печальной улыбкой. На секунду ей захотелось вернуться. Она искала слова, которые забыла ему сказать… но он повернулся и опустив голову, побрел обратно к столу.

…Значит, все правильно, – Аревик выскользнула из зала.

Солнце уже скрылось за домами, но духота, оставленная им в наследство наступавшему вечеру, была ничуть не лучше. Аревик остановилась возле двери, решая, что делать дальше. Домой возвращаться не хотелось – последние впечатления казались настолько яркими, что никакой сериал не сможет затмить их. Тогда что – сидеть одной дома и мучиться?.. Нет, не такая она мазохистка! Она просто реально смотрит на вещи, именно поэтому и не надо рисовать ее портреты!..

Мысли сами собой крутились вокруг нового, непонятного мира, который она сама же решила покинуть. А зачем?.. Ведь рисуют и калек, и всяких больных, нищих… да и почему она обозвала себя уродом? Ведь кроме этого гнусного пятна, все у нее в порядке, а пятно можно как-нибудь скрыть…

…Как его скроешь?! Тогда надо убрать все лицо!..

Медленно приходя в себя и анализируя ситуацию, Аревик пришла к выводу, что ей абсолютно безразлично, в каком виде нарисует ее Костя, ведь на всех его полотнах царит ночь, и распознать там что- либо невозможно. …Пусть делает, что хочет – важно, что он единственный мужчина, не шарахнувшийся от меня. А я такая дура!!.. Нет, я не дура. Он только художник, и, как человек, я его не интересую вовсе… Значит, надо ехать домой… И что я здесь стою, вроде, жду кого-то?.. Я даже знаю, кого… Вот, дойду до угла, и если он не появится, сразу поеду домой… Она медленно-медленно двинулась вперед. До угла было всего метров сто, и при желании, их можно преодолеть за несколько минут, но если не спеша покурить, да с умным видом останавливаться у каждого ларька, можно убить те пресловутые полчаса… хотя разве не известно, во что выливаются «полчаса» в пьяных компаниях?..

Уже возвращаясь обратно, Аревик увидела людей, выходящих из галереи. Узнать их она не могла, потому что не успела запомнить, но желтой рубашки среди них, точно, не оказалось. Подождав, пока компания усядется в маршрутку, Аревик подошла к двери. Внутри было тихо, а у двери стоял одинокий охранник.

– Извините, – Аревик ступила на порог, но дальше не пошла, – а Костя ушел?

– Все ушли.

– Такой, в желтой рубашке… я не видела его.

– Этот спит, вон, – охранник кивнул в сторону зала.

– Как спит? – не поверила Аревик, – прямо здесь?

– А, – охранник махнул рукой, – ему не привыкать – он постоянно, как нажрется, так и засыпает, то в мастерских, то, вообще, на улице. Всем уж надоело возиться с ним.

– Можно мне пройти?

– Зачем? Пусть спит.

– Ну, что ж он, так и будет?.. – Аревик показалось, что в этой фразе присутствует определенная логика, но охраннику она оказалась недоступна.

– Вы потащите его домой? – охранник искренно удивился.

– Да, – ответила Аревик, хотя еще секунду назад даже не думала об этом. Ей просто хотелось еще раз взглянуть на него и все. Честное слово!..

– Пожалуйста, – охранник пожал плечами, – вон, он.

Шаги в пустом высоком помещении звучали загадочно и зловеще, поэтому Аревик шла на цыпочках. Костя полулежал в откуда-то взявшемся кресле; ноги его были вытянуты, руки свесились до самого пола, голова запрокинута. Аревик решила, что он не спит, потому что губы шевелились; наклонилась, с трудом разбирая невнятное бормотание:

– Суки… бросили… это ж надо, все бросили…

– Не все, – Аревик коснулась его плеча.

Костя тяжело поднял веки. Взгляд его был совершенно пустым, и Аревик поняла, что он не узнает ее или, в крайнем случае, пытается вспомнить, но не может. Наконец, чувствуя тщетность всех попыток, он бессильно улыбнулся.

– Нет, все… – и снова закрыл глаза.

Аревик подумала, что не хочет уподобляться «всем» – не важно, что он привык так ночевать, ведь это происходило до нее. А теперь есть она! Подняла глаза на его картины. Как они не вязались с этим беспомощным существом, не способным не только творить, но даже здраво мыслить и самостоятельно передвигаться. …Нет, сам он домой не доберется, а я не знаю, куда ему надо… а если б знала?.. Хотя стольник у меня есть. Я ж собиралась купить чего-нибудь на ужин, а поужинала здесь – значит, сэкономила. До меня возьмут рублей семьдесят, не больше, только дойдет ли он до машины?.. Это «до меня» возникло совершенно спонтанно, но, с другой стороны, куда еще она могла отвезти его?..

– Нужен такой? – охранник стоял в дверях и ухмылялся.

– Нужен. Вызовите такси, пожалуйста.

– Баба с возу, кобыле легче, – он пожал плечами, – премного благодарен, а то прошлый раз замучился водить его в сортир.

– Ему было плохо? – по-деловому осведомилась Аревик.

– Ему-то было хорошо, но он бы разнес тут половину экспонатов, пока сам дошел.

…Это не беда, – решила Аревик, – у меня ломать нечего…

Грузить тело пришлось вместе с охранником не потому, что Костя оказался слишком тяжелым – просто его члены действовали отдельно друг от друга, не желая координироваться сознанием. Стоило, например, ему убрать руку с крыши машины, как тут же подкашивались ноги, а если, сообща, его удавалось удержать в вертикальном положении, то падала голова, ударяясь о стойку. Сначала таксист даже отказался везти такого клиента, но трезвый и уверенный вид Аревик плюс целая «сотка» оказали свое действие.

…Как хорошо, что я живу на первом этаже, – радостно подумала Аревик, когда машина тронулась. Ей даже стало казаться, что это устроено специально для облегчения задачи; и сто рублей она тоже взяла не случайно. Что ей стоило взять, например, пятьдесят? На кефир с булочкой бы хватало, а таксисту, точно, нет…

Наконец машина остановилась.

– Вы поможете? – обратилась Аревик к водителю.

– Нет, барышня, – тот усмехнулся, – он, извините, блеванет, а мне еще всю ночь работать. Спасибо, машину не загадил.

Аревик вздохнула. То, что в мыслях казалось простым и легким, на деле выглядело почти невыполнимым. А тут еще, как назло, соседи высыпали во двор. …Ну и пусть, – разозлилась Аревик, – в конце концов, они никогда даже не замечали, что я существую. Пусть теперь узнают!..

– Костя, давай ножку… – просюсюкала она, как ребенку, и Костя с трудом поднял ногу, – умница. Теперь держись за меня, – она подлезла под его руку и кое-как выволокла наружу.

…Стыд-то какой, – Аревик старалась не смотреть на оккупировавших скамейку бабок, – и зачем я с ним связалась? Мало алкашей я видела?.. – однако перед глазами возникла стена с картинами, – нет, не все алкаши одинаковы. Может, я сама и