Путь в Вальхаллу

– Доброе утро, – Даша оперлась о верхнюю полку, весело глядя на сонную подругу.

– Ну, ты даешь… – Настя зевнула, – я ни фига не выспалась… манала я так просыпаться…

– А я вообще не спала, – радостно сообщила Даша.

– Блин, бодренькая, как огурец… – Настя свесила ноги, шевеля пальчиками с ярким педикюром, – займи очередь в сортир, будь другом.

– А мне не надо, – Даша пожала плечами.

– Мне надо!

Даша вышла в коридор, где уже толпились мужики, так испугавшие ее вчера, но, то ли потому что проводница объявила утро, то ли под впечатлением сделанных открытий, их помятые лица вызывали лишь чувство брезгливости, но совсем не страха.

– Вы последний? – она даже тронула за плечо мужчину с полотенцем. Тот понуро кивнул, и Даша решила, что в жизни ему хочется только пива, и ничего больше. Это открытие окончательно низвело ее прошлые страхи до уровня глупого фарса, и дальше она уже просто смотрела в окно, не обращая ни на кого внимания.

Слепящие лучи прожекторов освещали глухую обшарпанную стену с лихими матерными надписями. Потом стена закончилась, открыв заснеженное поле с параллельными линейками рельсов. Они множились, словно выползая друг из друга, и скоро их стало столько, что Даша поверила – в Москву может ежедневно прибывать более миллиона людей (раньше эта цифра из телевизора казалась ей сильно преувеличенной).

Когда наконец появилась Настя, стряхивая с мокрых рук капельки воды, их соседка с верхней полки уже вытаскивала в коридор сумки, а сосед натягивал куртку. Поезд плавно замедлял ход, но ночной пейзаж, возникший за окном на месте обычной вокзальной суеты, выглядел жутковато – темные мертвые вагоны по обе стороны, тусклый пустой перрон, брошенные желтые телеги носильщиков…

…Как в «Лангольерах», – Даша вспомнила недавний фильм. Она смотрела его одна, и, то оглядывалась на дверь, боясь обнаружить там пустоту, то вздрагивала от стуков за стеной. Только понимание, что это авторская фантазия, не давало развиться настоящему страху, а сейчас она с легкостью подумала: …возможно, это и не фантазия вовсе – я ведь сама часть недоступного и непонятного людям мира, и об этом не надо никогда забывать!..

Напиравшая сзади очередь вытолкнула Дашу в узкую дверь и спустившись по скользким ступеням, она увидела висевшие в темном небе буквы «Павелецкий вокзал»; остановилась.

– Здесь холоднее, чем у нас.

– Так ведь насколько севернее-то!.. – Настя надела перчатки, – идем. Янка должна ждать нас, – подхватив сумку, она смешалась с безликим потоком, двигавшимся вдоль быстро пустевших вагонов. Яркие окна с белыми шторками и уютные дымки над крышами звали вернуться, но то была лишь дешевая провокация, и Даша отвернулась. Отыскав впереди Настину спину, ловко лавировавшую среди неуклюжих пассажиров с сумками и тележками, она тоже прибавила шагу.

Тишина, нарушаемая лишь хрустом снега, угнетала. …Все будет классно, ведь я – Старкад, не хрен моржовый!.. – пока еще Даша напоминала себе о новом статусе, но с каждым разом эта мысль воспринималось все естественней – наверное, сын Одина обживался в ее сознании, занимая новые территории.

Перед самым вокзалом людской поток разделялся – одни сворачивали в стеклянные двери с буквой «М», а другие шли дальше, туда, где в желтоватом свете просматривались большие дома, яркие витрины и пляшущие строчки реклам.

– Ну, ты и бегаешь! – Даша поставила сумку рядом с Настей, остановившейся у киоска.

– А, вон, и Янка – приподнявшись на цыпочки, Настя замахала рукой, – эй! Мы тут!.. – она вклинилась в поредевшую толпу, и через минуту обняла не по-утреннему яркую девицу, совсем не похожую на саму Настю. Даше даже показалось, что никакие они не сестры, хотя и целовались вполне искренне, и называли друг друга всякими прозвищами.

– Кстати, – Настя оставила девицу в покое, – это Даша – наша «мисс академия».

– Клево, – девушка протянула руку, – Яна.

– Никакая она не Яна, – Настя засмеялась, – Миледи она! Ее все так звали – она самая крутая была.

– Ну, была… – Яна, похоже, смутилась своего прошлого.

Даша наконец смогла рассмотреть ее и пришла к выводу, что все-таки они сестры, только Яна, поскольку появилась раньше, получилась удачнее – и глаза были выразительнее, и губы более чувственные… а как она была одета!.. Даша всегда мечтала о длинной шубе, но учитывая состояние семейного бюджета, давно решила, что такой подарок может сделать ей только муж. А тут, эта самая шуба стояла перед ней, причем, совершенно незамужняя!

– Пошли, девчонки, – Яна обняла обеих, – карета подана.

«Каретой» оказалась серебристая «Тойота», приткнувшаяся возле киосков. Сестры, весело болтая, устроились сзади, а Даша уселась рядом с водителем, представившимся Артуром. Имя это абсолютно не шло к его курносому носу, но Даша подумала, что родители ведь не могут знать, кто у них вырастит. Она аккуратно закрыла дверцу и принялась разглядывать здания, со всех сторон обступавшие площадь. В них, вроде, не было ничего примечательного, но все равно выглядели они как-то по-особенному; не так, как дома.

Вырулив на очень широкую улицу, «Тойота» резво набрала скорость. …Где ж знаменитые пробки?.. – но взглянув на часы, Даша догадалась, что в такое время пробок еще не бывает.

* * *

Рефлекс, вырабатывавшийся годами, заставил Галину Васильевну открыть глаза, хотя сегодня вставать так рано не требовалось: с работы она отпросилась, чтоб помочь Рите, а Дашки, в которую ежедневно впихивать завтрак, дома не было. Правда, вспомнила обо всем этом Галина Васильевна, уже спустив ноги на пол, когда сон, проглотивший вчерашний день, вновь выплюнул его в пробудившееся сознание.

Она снова залезла под одеяло; диван скрипнул и стало тихо – только часы бесстрастно отсчитывали невозвратно убегавшее время. …Какой разной бывает тишина, – Галина Васильевна повернулась на бок и закрыла глаза, – иногда она наполнена ожиданием, а иногда – пустая. Они, вроде, внешне и не отличаются, зато как по-разному воспринимаются!.. Неужто трудно позвонить?.. Знает же, что я встала и волнуюсь!..

Вчера она относилась к отъезду дочери более спокойно, так как знала, что сначала Даша находилась на вокзале, потом в поезде, а, вот, где она сейчас, в этой безумной Москве?..

…Ну, что я психую? Небось, вышла, рот открыла и понеслась… – куда можно нестись в шесть утра, Галина Васильевна не представляла, а просто пыталась успокоить себя, понимая, что иначе за неделю такой жизни сойдет с ума, – зря я отпустила ее. Что она там будет делать? И что это за Настя? Мало ли с кем она там учится – Вику я хоть знаю. Отправила ребенка черти куда черти с кем!.. – сердце сжалось, словно свершилось нечто ужасное и непоправимое.

Бесцельно лежать, значило только сильнее накручивать себя, и Галина Васильевна вновь открыла глаза. Ей показалось, что дремала она минут пять, но за окном почему-то стало светло.

…К Рите в час. Значит, надо пока чем-то заняться, иначе мысли съедят. Лучше б на работу сходила, а с обеда ушла…Нет, но на работу идти смешно, раз уж отпросилась. А куда?.. – ответ получился неожиданно философским, – туда, где можно разбавить свои тревоги чужим оптимизмом… Она раскрыла «альбом», заключенный в памяти каждого человека, но обнаружила там лишь ничего не значащие групповые «снимки» и много-много Дашки, с самого рождения. Галина Васильевна не хотела признать, что в ее жизни нет ничего, кроме дочери, поэтому извлекла из пыльного уголка Николая Сергеевича, начальника отдела маркетинга. …Он говорил такие хорошие слова! Сама виновата, что не ответила!.. – впрочем, она прекрасно понимала, что слова не достаточный аргумент для близости, даже духовной.…Есть еще Ксения!.. – вспомнила она, судорожно цепляясь за соломинку.

За соломинку всегда цепляться глупо, но, как ни старалась Галина Васильевна отогнать эту последнюю мысль, получалось, что в данный момент нищенка являлась единственным человеком, с которым она может