Фантом

Заметив это, Андрей поцеловал ее в щеку, крепче прижал к себе и, как бы между прочим, закончил:

– Ир, я потом тебе расскажу. Не волнуйся, все хорошо.

Ира закурила и отошла, чтоб не мешать влюбленным; раздвинула на окне шторы. Сугроб лежал примерно на треть выше основания рамы. Такого количества снега она никогда не видела (слава богу, тот хоть почти перестал падать!). Тучи незаметно рассеялись. Над горами висела холодная стальная луна, и множество ярких, совсем не таких, какими видятся снизу, звезд. Деревья в матовом свете превратились в снежные холмы… Потрясающе красивое зрелище, но мертвое, и потому зловещее.

И вдруг Ира увидела человека! Сначала она подумала, что это галлюцинация. Потерла глаза, но видение не исчезло – человек двигался прямо к дому. На нем был оранжевый комбинезон, который даже при таком освещении оставался ярким, и такая же шапочка. Шел он медленно, потому что лыжи утопали в рыхлом снегу, палки проваливались, и ему приходилось сгибаться при каждом шаге; а за ним тянулся глубокий след.

– Там кто-то есть!.. – воскликнула она, оборачиваясь.

Все посмотрели в ее сторону. Виолетта вскочила со своего табурета быстрее, чем Андрей оторвался от Лючии, и тоже выглянула в окно. Из всей ее фразы Ира уловила только имя – «Штефан», зато все сразу оживились. Даже Лючия захлопала в ладоши, а Нику оставил стопу тарелок и быстро направился встречать гостя.

– Кто это? – осторожно поинтересовалась Ира.

– Сейчас увидишь, – ответила Виолетта, – и если не влюбишься, значит, ты не женщина.

Заслышав стук лыж, все кинулись в холл, а Ира осталась, потому что не знала никакого Штефана, и его появление для нее абсолютно ничего не значило. Она присела у бара, ожидая, пока появится загадочный Штефан – из чувства противоречия, у нее уже заранее возникло к нему негативное отношение.

Сидела она довольно долго, слушая голоса из-за стенки. Ей даже надоело ждать, и окончательно потеряв интерес к новому гостю, Ира мысленно вернулась к словам Оаны, но тут вся компания наконец-то ввалилась в бар. В первый момент Иру поразило то, что Штефан, в отличие от большинства румын, которых она видела, оказался блондином с длинными волосами и суровым лицом викинга, как говорят, «вытесанным из камня». Он шел впереди, как король, а свита суетилась чуть сзади; остановившись в шаге от Иры, он что-то спросил Виолетту; та ответила, проговаривая каждый звук:

– З-д-р-а-в-с-т-в-у-й.

– Здравствуй, – повторил Штефан без труда и улыбнулся.

Ира ответила уже заученным румынским приветствием. Штефан прижал руку к груди, демонстрируя восхищение. Нет, ей однозначно не нравился этот позер, и она решила: …Если все женщины сходят по нему с ума, значит, я просто ни фига не понимаю в мужчинах…

Нику принес новую бутыль цуйки, новое блюдо с брынзой, и все вернулись к столу.

– А Хори и Оана где? – спросила Ира Виолетту.

– Оана устала и, наверное, не придет. Тем более, она не любит Штефана. Думаю, причина, скорее, даже в этом, а Хори пошел посмотреть, что с джипом. Ведь как-то надо будет выбираться отсюда.

Ира совсем упустила этот момент, а когда представила метровый слой снега на протяжении всей дороги, ей стало страшно. …Какой тут джип – здесь снегоход нужен!.. Но потом решила, что это не ее проблемы: …Как раз я-то могу тут жить еще хоть неделю, на всем готовом-то! Это им всем, небось, надо на работу, Андрею, в его Торгпредство… а, вот, интересно, что там Хори разглядит в темноте? Хотя опять же это не мои проблемы – может у него классный фонарик?..

В это время все снова налили. Теперь вместо Хори, рядом с ней оказался Нику, который, как истинный хозяин, следил за полнотой рюмки. Перед глазами у Иры все опять закачалось, и непонятная речь стала сливаться в сплошной монотонный гул. …Если продолжать в том же темпе, то через час я свалюсь под стол, – решила она, но Нику каждый раз показывал жестом, что надо пить до дна. Штефан же что-то рассказывал без остановки, однако Ире он был настолько неинтересен, что она даже не просила Виолетту переводить.

Видя, что гостья выпадает из компании, Виолетта осторожно взяла ее за руку.

– Как говорят в России, не кисни… правильно, да?

– Правильно. Просто я устала.

– Хочешь отдохнуть?

– Наверное.

– Тогда иди наверх. Найдешь дорогу?

– Найду. Что им всем надо сказать?

– Скажи «noapte buna» – спокойной ночи.

– Ноапте буне, – Ира неловко встала и пошла к выходу.

Нестройный хор тоже пожелал ей спокойной ночи, и все вернулись к разговору, поскольку Ира давно уже перестала быть центром внимания.

Пройдя через пустой холл, она поднялась на второй этаж, где перед ней предстал ряд одинаковых дверей без номеров и каких-либо других отличительных знаков. Она остановилась в растерянности, вспомнив только, что комната, куда приводила ее Виолетта, находится недалеко от лестницы по правой стороне. Заглянула в одну, во вторую, в третью. …Нет, дальше они не ходили… Ира почувствовала себя полной дурой, потому что и внутри комнаты выглядели одинаково, а, тем более, при тусклом свете единственной лампочки (видимо, мощности генератора не хватало, чтоб достойно осветить все здание).

Возвращаться вниз казалось неудобным, и Ира, подключив свою нетрезвую интуицию, пришла к выводу, что ее комната должна быть второй. Решительно вошла; не раздеваясь, повалилась на кровать лицом вниз и почувствовала от подушки запах пыли – похоже, на ней давно никто не спал.

…Все правильно, это моя комната… – успокоившись, она закрыла глаза; с трудом повернулась на бок, боясь приступа тошноты. В голове все закачалось, заметалось белой вьюгой, и вдруг очень захотелось войти в эту белизну. Себя Ира не видела, но уже чувствовала, как бьется о снежную стену, а стена отталкивает ее. Снег окружал со всех сторон, но там, где проходила граница, которую она никак не могла преодолеть, беспорядочное кружение складывалось в рисунок, вернее, в мужской портрет с грубыми чертами и длинными светлыми волосами. Лицо походило на Штефана, которого ей совершенно не хотелось лицезреть даже во сне, но как от него избавиться, Ира не знала.

Мысль пришла неожиданно: …Если он весь такой белый, надо изменить цвет. Это ж мой сон – в нем все подвластно мне… Хочу, чтоб снег стал черным… – повторяла она, намеренно отвлекаясь от контуров лица и глядя в одну точку, и как ни странно, это помогло. Среди белизны стали проскакивать черные крапины. Их становилось больше с каждой минутой, и портрет стал меняться. Зрелище было настолько завораживающее – когда один человек превращается в другого, что Ира уже не смела требовать от сознания дополнительных воздействий. Утратив контроль над ситуацией, она лишь наблюдала, как удлиняются волосы, как трансформируются черты – как мужское лицо постепенно превращается в женское.

Новое лицо принадлежало Оане, однако эта перемена оказалась ничуть не лучше – если раньше Ира пыталась пробить белую стену, а ее не пускали, то теперь Оана сама втягивала ее за стену черную. Ира реально чувствовала силу луча, исходившего из глубины черных глаз… и тут, в один миг все перевернулось – она уже смотрела на мир не с этой стороны, а с той, из черноты. Она перетекла в другую неизвестную субстанцию, но, самое интересное, что это оказалось не так уж неприятно – наоборот, она чувствовала, что обретает место, которое давно хотела занять, и получает знание, которого ей не доставало.

Она практически вошла в транс, подчиняясь непреодолимой силе, когда почувствовала, что чернота уходит, уступая место тусклому желтоватому свету и окончательно разрушая феерическое состояние перевоплощения. Почувствовала прикосновение холодных рук к своему лицу – прикосновение нежное, но руки были такими холодными!..

Ира открыла глаза. В комнате горел тот самый желтоватый свет, а рядом сидел Хори и гладил ее по щеке своей огромной ладонью. Не шевелясь, Ира смотрела на него и пыталась сообразить, сон это или явь. Хори улыбнулся, и Ира поняла, что это явь. Похоже, она все-таки ошиблась комнатой. Попыталась встать, но Хори осторожно прижал ее плечо к одеялу. Молча показал пальцем на себя, потом на пустое место