рядом. Ира поняла жест, но болтавшийся в гортани комок, никак не хотел проваливаться, Ира думала лишь о том, чтоб тот не вырвался наружу – прямо здесь, прямо на постель. Она отрицательно покачала головой и аккуратно сняла ласковую руку. Хори явно расстроился. Ире стало жаль его, тем более, у него одного не получилось этой ночью праздника, из-за того, что он должен, по любому, доставить всех обратно в Тыргу- Жиу. В принципе, она была не против сделать ему очень хороший подарок, но если б не проклятая цуйка!..
К сожалению, Ира не могла выразить своих мыслей по-румынски, поэтому лишь осторожно поднесла его руку к губам и несколько раз поцеловала, прикрыв глаза. Хори смотрел на нее растерянно, не понимая такой непоследовательности; неловко убрал волосы с ее лица и наклонился, видимо, желая ответить настоящим поцелуем. Почувствовав запах бензина, Ира быстро сдвинулась к стене и села, поджав ноги – противный кисловатый привкус сразу наполнил рот, и пришлось судорожно сглотнуть, чтоб не дать всей этой гадости выплеснуться наружу. Хори, ничего не поняв, озадаченно пожал плечами, а Ира думала о том, как ей уйти, не обидев его, ведь он был здесь единственным человеком, который относился к ней так, как она хотела, чтоб к ней относились все.
Мысль пришла внезапно. Ира не знала, как потом будет выкручиваться, но на данный момент, это казалось выходом. Она показала пальцем на стену за своей спиной, на себя, потом на него и два раза обкружила циферблат часов. Что произойдет за это время, ситуация покажет, но только не сейчас, когда ее тошнит, а от него воняет бензином!..
Хори кивнул. Ира попыталась встать, но уткнулась в его грудь, будто в каменную стену.
В коридоре стояла тишина. Держась за перила, Ира спустилась в холл. Камин догорел; свет стал таким же тусклым, как в комнатах, зато в прохладе и обилии воздуха бороться с тошнотой стало легче. Ира смотрела на звериные морды, на темные, занесенные снегом окна, вдыхала запах сухого дерева, и почувствовала, что тошнота проходит сама собой – остается только слабость в ногах и какие-то обрывочные комканые мысли, типа
Первое впечатление о cabana, как о средневековом замке, сменилось другим, превратившим его в декорацию к некоей пасторали, светлой и радостной. Это был свой самостоятельный мир, несвязанный с газетами и телевизором; мир, где нет суеты и глупых, придуманных людьми условностей, а, самое главное, где не нужны деньги.
Голова прояснилась. Тошнота прекратилась вовсе, и совершенно не хотелось забиваться обратно в душную «келью». Ира села на стул, привалившись к спинке; прикрыла глаза. Даже кружения не было – остались лишь ярко вспыхивающие разноцветные круги, которые потом медленно гасли, уступая место новым. Очень красиво, и напоминало праздник…
Ира услышала скрип двери и открыла глаза. Из бара, неся грязную посуду, вышла Оана. Ира не ожидала, что в доме бодрствует еще кто-то – это сразу рушило сказочное настроение.
– Спокойной ночи, – сказала Оана, – почему ты не сверху?
– Там душно. Тебе помочь?
– Не надо. Ты – гость. Я – хозяин, – она медленно пошла под лестницу (даже показалось, что не пошла, а поплыла, такими легкими и неслышными были ее шаги), но Ира уже не хотела оставаться здесь просто гостем – ей хотелось
Она заглянула в бар, но оказалось, что убирать уже нечего, кроме двух полных пепельниц и стаканов, оставленных на баре Виолеттой и Джорджи. Поставив пепельницы друг на друга, как заправская официантка, она двинулась туда, где исчезла Оана.
Сначала Ира попала в тесный коридор, делавшийся еще более узким от полок, занятых мешками и ящиками с продуктами. Пройдя его до конца, она оказалась на кухне. В углу полыхала плита, на которой кипела вода в огромной кастрюле; рядом лежали дрова, а на столе – гора грязной посуды. Ира не успела толком осмотреться, как открылась маленькая дверь, и в клубах морозного воздуха появилась Оана в козьем полушубке и непонятных сапогах, напоминающих унты. Она втащила ведро с прозрачной до голубизны водой.
– Снег… вот так, – она приложила руку к поясу, вроде, даже не удивившись, увидев здесь Иру, – ты хочет стирать посуда? – спросила она, наполняя водой таз.
– Да, – Ира улыбнулась ее речевым оборотам.
– Спасибо. Мы сделать это быстро.
Ира засучила рукава. Оана внимательно смотрела, как она опустила в теплую воду первую тарелку, и спросила:
– Что ты хочет от меня? В чем мой помощь?
– Объясни, пожалуйста, почему ты думаешь, что я приехала к тебе за помощью.
– Разве нет? Они приезжать отдыхать к Нику. Ты не может с ними отдыхать.
– Почему? – не поняла Ира.
Оана задумалась, подбирая слова из своего довольно скудного запаса.
– Ты не понимать их шуток. Ты не понимать их делать, – и вдруг довольно улыбнулась, построив, как ей показалось, нужную фразу, – ты – русская; они – румыны.
Ира не стала спорить, хотя Андрей тоже был русским. Главное, она уловила мысль, и решила, что если хочет попытаться хоть как-то прояснить ситуацию, то должна рассказать все, именно, Оане. С другой стороны, ей не хотелось вносить в светлую атмосферу cabana тяжелые впечатления Диминого дома, но другого выхода не было.
– Я живу в Воронеже, – сказала она, стараясь строить примитивные фразы, доступные для понимания человеком, почти забывшим русский язык.
– Что есть «Воронеж»?
– Воронеж – город, раз в пятьдесят больше Тыргу-Жиу.
– Пятьдесят? – Оана нарисовала мокрым пальцем пятерку и ноль, – он больше Бухареста?
– Нет, – Ира засмеялась, показывая три пальца, – Бухарест – три Воронежа.
Оана удовлетворенно кивнула.
– Воронеж – это Сибирь?
– Нет-нет, это недалеко от Москвы – шестьсот километров.
– Шестьсот километров – это недалеко?
– Для нас, да, – Ира уже хотела начать дальше рассказывать о Воронеже, о России, но вовремя остановила себя. Она должна говорить совсем о другом, ведь, кроме сегодняшней ночи, у нее может не быть времени.
– Когда Россия воевала с Германией, Румыния воевала за Германию. Это ты знаешь, да?
– Знаешь, но это было давно.
– Давно. В Воронеже были румынские солдаты.
– Они забрали твой город? – Оана подняла голову.
– Они хотели забрать, но не смогли. Их много погибло.
– Что есть «погибло»?
– Умерло, – Ира дождалась, пока Оана понимающе кивнула, – в Воронеже есть дом, где я жила. Он стоит на могиле румынских солдат.
– Ты жила… – глаза Оаны расширились, – на клад…. клад…. как это сказать?
– Кладбище?
– Да, на кладбище?
Ира поняла, что не сможет объяснить, почему в ее стране дома строили прямо на могилах. Это был первый тупик, но не пройдя его, нельзя было двигаться дальше, так как Оана ждала, глядя на нее непонимающим взглядом.
– Это не кладбище. Там была война. Мертвые были везде, понимаешь? Их не хоронили на кладбище. Их просто закапывали в землю, – она попыталась показать, как это делали.
– Почему?
– Мертвых много-много миллионов. Где взять такое большое кладбище?
– Но это не должно быть. Это неправильно. У нас есть румынские кладбища, есть русские, немецкие –
