епископ Стефан и что какие-то 'разбойники', в которых отнюдь нельзя усматривать просто грабителей с большой дороги, пытались овладеть ценностями, хранившимися на хорах монастыря, и перебить монахов.
Так закончился памятный летописцу день 15 сентября 1068 г.
Но как русское крестьянство во времена Болотникова, Разина и Пугачева не представляло себе образа правления без царя, так и 'простая чадь' городов и сел древней Руси не представляла себе жизни без князя. Все дело, с их точки зрения, заключалось в том, чтобы выбрать 'хорошего' князя. Таким 'хорошим' князем казался мятежным киевлянам полоцкий князь Всеслав.
Князь Всеслав Брячиславич был, несомненно, выдающимся политическим деятелем той далекой поры. По преданию, записанному летописцем, он родился 'от волхования', слыл чародеем, умевшим оборачиваться и рыскать волком, как воспел его позднее автор 'Слова о полку Игореве'. Всеслав был храбр, а превратности судьбы заставили его не чуждаться социальной демагогии, использовать в своих целях 'простую чадь', заигрывать с родовой религией. Но, как покажут дальнейшие события, хотя Всеслав запомнился народу как выдающийся князь, хотя посадили его на престол в Киеве восставшие киевляне, тем не менее мятежная 'простая чадь' была ему социально чуждой.
Через семь месяцев на Русь возвратился бежавший в Польшу Изяслав, а с ним вместе пришел польский король Болеслав со своим войском. Киевские рати вышли навстречу им к Белгороду, но Всеслав, не желая сражаться за чужой ему Киев и за простой киевский люд, ночью бежал к себе в свой родной Полоцк. Оставленные князем киевляне вернулись в Киев. И опять в Киеве собирается вече, которое направляет посланцев к братьям Изяслава - Святополку и Всеволоду. Посланцы говорят этим князьям, что если они не явятся оборонять Киев и отдадут его 'ляхам' Болеслава и Изяслава, то киевляне 'ступят' (переселятся) в Греческую землю.
Конечно, переселиться в Греческую землю могли не простые люди. Переселиться туда могли только 'гости', торговавшие с Византией, те купцы, кто бывал в Царьграде, так называемые 'гречники', кто со всякого рода 'товаром' (медом, воском и др.) и челядью ездил по великому водному пути 'из варяг в греки'.
Но почему же 'гости' так боялись Изяслава? Ведь они же не 'простая чадь', которая разграбила двор князя, разделила его 'злато и серебро, куны и бель' и, наверное, расправилась не с одним 'княжим мужем'. Разве им грозила месть Изяслава, разве они принимали участие в сентябрьском восстании, разве они сажали на киевский стол Всеслава? Да, оказывается 'гости', торговавшие с Царьградом, принимали активное участие в киевских событиях 1068 г.
С тех пор как Ярослав Мудрый в грозной битве при Сетомле (1036 г.) разгромил кочевников- печенегов, путь 'из варяг в греки' стал безопасным. Уж никто не поджидал у порогов каравана русских послов и купцов, как во времена хозяйничанья в степях печенегов, когда меткая стрела и острая сабля печенега могли каждую секунду прервать жизнь 'храброго русича'. Спокойно плыли вниз по Днепру русские однодеревки, груженные до верха мехами, медом и воском, и так же спокойно по осени поднимались вверх по течению Днепра, везя в Киев дорогие ткани, украшения, вина, фрукты. А если и появлялась где-либо на горизонте фигура всадника, 'гости' были спокойны, так как знали, что малочисленные, слабые, мирные торки чаще всего выступали в роли не врагов, а союзников, даже вассалов русских князей.
Битва на Альте все изменила. Половцы не только 'росулися по земле', они вышли к берегам Днепра, перерезав важнейшую торговую артерию. Теперь 'торг' по пути 'из варяг в греки' зависел от половцев. Мирные отношения с ними - это дело еще далекого будущего. А пока что половец - страшный враг, сильный, неустрашимый и неуловимый. Как же плыть теперь в Царьград, как вести торг с Византией? Князь оказался не в состоянии 'боронить' великий водный путь, связывавший Киев с Царьградом. Вот почему в сентябрьские дни 1068 г. вместе с 'простой чадью' кричали на вече на Торговище и 'гости', вот почему они освободили из заключения ('высекли из поруба') и 'дружину свою' и Всеслава. Вот почему они грозились князьям: 'ступим в Гречьску землю'.
'Гости'-то могли покинуть Киев, которому угрожала жестокая месть, а куда, в какой обетованный край пошел бы простой люд? Ему только и оставалось готовиться к борьбе или с отчаяния зажечь 'град'.
Опасаясь этого, Святослав и Всеволод заступились перед Изяславом за мятежный Киев: 'Не води ляхов Кыеву', - заявили они Изяславу.
Изяслав не послушался братьев. Вместе с польским королем Болеславом, взяв с собой часть польского войска, он двинулся к Киеву. Впереди шел со своим отрядом его сын - Мстислав. Мстислав первым вошел в город и тут же нарушил слово, данное отцом, обещавшим не трогать киевлян. Он перебил 70 жителей Киева, участвовавших в освобождении Всеслава из темницы. Множество киевлян было казнено, ослеплено.
Эта жестокая расправа сделала свое дело: народ был терроризирован, и 2 мая Изяслав спокойно въехал в Киев. Став снова киевским князем, он принимает меры против опасных для него вечевых сходов. Прежде всего он 'взгна торг на Гору'. Это означало, что отныне вечевые сходы должны были протекать под неусыпным надзором князя и его 'мужей'.
Но киевский люд продолжал волноваться. Почувствовав свою силу, 'простая чадь' еще долго не могла успокоиться и не сгибала спины перед своим 'ворогом' (врагом). А 'ворогом' 'людья' окрестных земель был не только Изяслав и его 'мужи' - это был социальный враг; 'ворогами' были и приглашенные Изяславом поляки.
Болеслав чувствовал себя в Киеве хозяином. Польский летописец Мартин Галл рассказывает о том, что Болеслав, не сходя с коня, поцеловал Изяслава и потряс его за бороду в знак того, что русский князь становится его вассалом. За этот поцелуй Изяслав, по польскому преданию, должен был заплатить столько марок золота, сколько было шагов от польского лагеря до места встречи. Чувствовали себя хозяевами и польские воины. Изяслав и Болеслав распустили польское войско по городам и селам киевской земли на покорм.
Начались грабежи и произвол в 'весях (селах) и городах'. Почти десятимесячное хозяйничанье поляков в Киевской земле (поляки зазимовали на Руси) не могло пройти для них безнаказанно. Люди поднялись. Это не было открытое восстание: народ 'избиваху ляхы отай', т. е. тайно, сообщает наша летопись. Но это избиение поляков 'отай', в котором нетрудно усмотреть выступление народных масс против иноземных захватчиков, приняло такой широкий и массовый характер, что Болеслав поспешно возвратился в Польшу.
Почему же движение киевлян не приняло характера открытого восстания? По-видимому, потому, что наиболее активные элементы из 'простой чади', которые могли возглавить движение, были перебиты Мстиславом при его вступлении в Киев. Народное движение, начавшееся 15 сентября 1068 г., уже приходило к концу. Тем не менее даже в этот момент киевский люд, обескровленный террором своих князей, придерживавшихся 'ляшской' ориентации, нашел в себе достаточно сил и мужества для того, чтобы 'малой' народной войной, тайным истреблением ненавистных захватчиков вынудить их покинуть Русь.
Следует отметить также и то обстоятельство, что застрельщиками борьбы с чужеземцами были народные массы, 'людье', 'простая чадь'.
Каковы же были последствия киевского восстания 1068 г.?
М. Н. Тихомиров справедливо полагает, что события 1068-1071 гг., т. е. восстания смердов, датированные 'Повестью временных лет' 1071 г., и Киевское восстание 1068 г., объясняют нам появление нового, более современного феодального законодательства - 'Правды Ярославичей'.
2 мая 1072 г. в Вышгороде, под Киевом, по случаю перенесения мощей причисленных к лику святых князей Бориса и Глеба съехались три старших Ярославича - Изяслав, Святослав и Всеволод, их 'мужи', виднейшие бояре: вышегородец Чудин Микула и киевляне Коснячко, Микифор и Перенег. Результатом их совместной деятельности явилась так называемая Правда Ярославичей ('Правда уставлена Руськой земли').
Восстания смердов и киевские события 60-х годов XI в. показали, что феодальная собственность князей и бояр и сама система организации княжеской власти могут оказаться под ударом. Нужно было принять меры, чтобы и собственность и власть феодалов были ограждены от посягательств со стороны народных масс. ЭТУ задачу и должна была выполнить 'Правда Ярославичей'.
Она устанавливала высокие виры за убийство огнищан и конюхов, тиунов и кормильцев, сельских и ратайных старост. Ограждая княжескую собственность, она назначала столь же высокие штрафы за 'княжь
