восставшие смерды пришли на Белоозеро, их отряд насчитывал 300 человек. Здесь их и встретил Ян Вышатич. Прежде всего, он расспросил, чьими смердами являются руководители восстания - волхвы. Узнав, что они - смерды его князя, Святослава, Ян Вышатич потребовал от белозерцев их выдачи.
'Выдайте волхвов этих сюда, потому что смерды они мои и моего князя', - заявил он белозерцам. Белозерцы его не послушались, очевидно, не решаясь идти в лес, где находились повстанцы. Тогда Ян Вышатич решил действовать сам. В начале он хотел идти к восставшим смердам один, без оружия, но его дружинники ('отроки') отсоветовали ему, и вскоре к лесу двинулась вся хорошо вооруженная дружина Яна, насчитывавшая двенадцать человек, а с нею и священник ('попин'). Восставшие, относительно которых 'Летописец Переяславля Суздальского' подчеркивает, что они были смердами ('...смерда ополчишася против'), вышли из леса и изготовились к бою. Ян Вышатич двинулся на них с топором в руке. Тогда от отряда восставших отделились три смерда, подошли к Яну и сказали: 'Видишь сам, что идешь на смерть, не ходи'. Ян приказал своим дружинникам убить их и двинулся дальше, к стоявшим и поджидавшим его смердам. Тогда смерды бросились на Яна, причем один из них замахнулся на него топором. Ян вырвал топор из рук смерда, ударил его обухом и приказал своим дружинникам рубить восставших. Смерды отошли к лесу, успев по дороге убить священника Яна. Войти в лес вслед за смердами и вступить с ними в бой Ян Вышатич не решился. Он предпочел другой путь расправы с восставшими. Вернувшись в город Белоозеро, Ян заявил белозерцам, что если они не схватят пришедших из Суздальской земли волхвов ('аще не приведете сих смердов'), то он не уйдет от них хоть год. Перспектива кормить и поить Яна с дружиной и собирать им дань круглый год мало улыбалась белозерцам. Они должны были действовать сами. Белозерцам удалось схватить волхвов и выдать их Яну.
Во время допроса волхвы держались стойко. Убийство стольких людей они объясняли тем, что убитые располагали большими запасами ('обилье') и если их истребить, то у всех будет изобилие ('гобино'). Волхвы вступали в богословский спор с Яном, упорно отказывались признать право Яна судить их, заявляя, что они подсудны только их князю - Святославу. Видимо, им хорошо была известна 'Русская Правда', гласившая, что нельзя 'мучать смерда без княжа слова', т. е. смерды подсудны только князю и никто, кроме князя, не может их наказать. Волхвы мужественно выдержали пытки, которым подверг их Ян Вышатич.
Натешившись над бессильными волхвами, Ян выдал их 'повозникам', чьи жены, матери, сестры и дочери ('лучшие жены') погибли от их рук. 'Повозники' расправились с волхвами по старому обычаю кровной мести, по которому родственники убитого мстили убийцам. Здесь на Севере, кровная месть была еще распространена и даже признавалась княжеским судом как нечто, идущее 'от бога по правде'. Мстя за смерть своих родичей, 'повозники' убили волхвов, и трупы их были повешены на дубе у устья Шексны ('Повесть временных лет', ч. 1, стр. 117-119, 317-319; 'Летописец Переяславль Суздальский', М., 1851, стр. 47-48). Таков летописный рассказ о восстании волхвов в Суздальской земле, охватившем Ростовскую область, Ярославль, Шексну, Белоозеро.
Кто поднялся на призыв волхвов истреблять по погостам 'лучших жен', за то, что они держат 'гобино', 'обилье', и 'глад пущают'? Кто 'отъимашета себе' 'именье их'? Очевидно, те, кто не имел этого 'обилья', с кого 'старая чадь' - опора княжеской власти - взимала всякого рода продукты и 'товары', для того чтобы уплатить их в качестве дани князю или 'княжему мужу', тому же Яну Вышатичу. Это были те, кого владельцы 'гобинных домов' закабаляли разного рода 'рядами' и 'купами', те, кто становился феодально зависимым и Эксплуатируемым людом.
Это было 'сельское угодье', простые смерды. И Ян Вышатич имел полное основание считать не только триста человек восставших, пришедших с волхвами к Белоозеру, но и самих волхвов смердами. Вот почему в руках у восставших типичное оружие крестьян - топор, вот почему на миниатюрах Радзивиловской (Кенигсбергской) летописи изображенному в долгополой одежде феодалу Яну, вооруженному мечом, противостоят одетые в рубахи и шаровары и вооруженные топорами смерды. Позднейший летописец был прав, именно так иллюстрируя записанный летописцем рассказ Яна Вышатича. Прав и 'Летописец Переяславля Суздальского', настойчиво подчеркивавший, что и волхвы, и те, кто истреблял 'лучших' жен и мужей, и триста человек повстанцев, с которыми столкнулся в лесах Белозерья Ян Вышатич, - все они были смерды.
Восстание в Суздальской земле имело большой размах и этим отличалось от выступления волхва в Киеве. Объяснение этому не трудно найти в специфике социальной жизни далекого Севера. Если для юга Руси, для Поднепровья уже прошло время, когда вассалы - бояре, дружинники получали от своего господина, князя, пожалования в виде части собираемой им дани, если там быстро шло 'обояривание' земель, а с ним и превращение дани в постоянную феодальную ренту, то на северо-востоке дело обстояло иначе. Здесь в земле древнего местного населения - мери и веси и пришедших с запада кривичей и словел, лишь появлялись лены (т. е. княжеские пожалования), Заключавшиеся только в праве собирать для себя дань, за которой и разбредались в полюдье 'княжий мужи'; здесь из местной 'старой чади' только начинало вырастать богатое, знатное, влиятельное и спесивое боярство 'старых городов' - Ростова и Суздаля.
Поэтому так упорно отстаивали свое право 'стать перед Святославом' мятежные волхвы. Они считали себя данниками (подданными в прямом и переносном смысле) только князя, признавали право 'княжих мужей' - даньщиков собирать с них дань, но они отказывались считать себя одновременно и смердами, 'княжого мужа', волей князя получавшего дань с их земли.
Смерда нельзя 'умучать' 'без княжа слова' - это твердо знали восставшие волхвы и поэтому смело пререкались с Яном Вышатичем, призывая и своих богов и ссылаясь на авторитет княжеского законодательства - 'Русской Правды'.
Подавленное Яном Вышатичем восстание волхвов было не последним в Суздальской земле. В 1091 г. снова 'волхв явися Ростове, но вскоре погибе' ('Повесть временных лет', ч. 1, стр. 141, 342).
Хотя восстания смердов, руководимых волхвами, имели место и в Киеве и в Новгороде, почему же больше сохранилось сведений о восстаниях, вспыхивавших в Суздальской земле, на северо-востоке Руси?
Дело в том, что на территории Среднего Приднепровья они происходили в более ранние времена, когда летописание еще не было так развито. Поэтому они не попали в летопись. Что касается северо- восточной Руси, то здесь время для подобного рода социальных движений наступило несколько позднее, в XI в., когда летописание уже достигло высокого развития и важные события, проходившие даже вдалеке от Киева, находили отражение в летописях.
Кроме того, этот своеобразный характер движения смердов объясняется тем, что северо-восток, заселенный не только русскими, но и племенами финно-угорских языков, в X-XI вв. отставал в своем развитии от Приднепровья. Этническая пестрота этого края, более медленные темпы общественного развития его населения, более медленное распространение новой, классовой идеологии, христианства, - все это способствовало тому, что происходившие здесь восстания смердов более длительное время сохраняли форму движения волхвов.
В самом деле, как объяснить непонятное место из летописи, где говорится, что волхвы наносили раны 'лучшим женам' и вынимали из ран жито, рыбу, меха?
Еще в середине прошлого столетия у мордвы бытовал обряд, напоминающий летописный рассказ о странных действиях волхвов в Суздальской земле. Обряд этот заключался в том, что особые сборщики ходили по дворам и собирали припасы для общественных жертвоприношений именно с женщин, которые держали эти припасы в специальных мешках, надетых через плечо. Помолившись, сборщик срезал мешок и при этом несколько раз слегка колол женщину в плечо или спину особым священным ножом.
Видимо, летописец связал религиозный обряд, распространенный в то время на северо-востоке, с движением волхвов.
Действительно ли волхвы исполняли свои обрядовые функции во время восстания, посчитал ли летописец убитых жен 'лучших мужей', виденных Яном Вышатичем, за жертв обряда, во время которого волхвы не кололи, а убивали (на что, как мы видели, были свои причины), определить трудно.
Если мы учтем, что край, где развернулось восстание волхвов, издавна был населен весью и мерей,
