– Но меня-то ты знаешь!
– Знаю,– кивнул Саэтдинов.– Поэтому и толкую с тобой. Совет: бабу эту ты к себе не привозил и никаких трахов в цепях с ней не устраивал.
– Я и не устраивал,– хмуро сказал Ласковин.
Вот не было печали! Мало ему Лешинова и остального!
– Тебя подставляют,– сказал Саэтдинов.– И подставляют грамотно. Звонок доброжелателя: в квартире такой-то за стенкой кричит женщина. Причем, как выяснилось, соседи ни криков не слышали, ни, естественно, звонков в милицию не делали. Но дело похабное. Ты теперь – маньяк. И на тебя спокойно можно еще десять дел списать.
– Я ее не убивал,– напомнил Ласковин.
– Мне можешь не говорить. Что я, не знаю, как на тебя бабы вешаются? Но ты, старик, столько хвостов прижал, что сам черт не разберет, кто тебе эту срань лепит.
– Может, ты это дело себе возьмешь? – с надеждой спросил Ласковин.
– Не могу, не мой профиль. Разве что шепну кому надо, чтобы по-дешевому тебя не давили. Но херово будет, это наверняка. Ищи крутого адвоката.
– Мне бы, Ростик, сегодняшний день пережить,– вздохнул Андрей.
– Что, эти, кого мы урезонивать идем, так опасны?
– Лешинов опасен. Если бы он парнишку моего не захватил, я бы, может, и не рискнул змею в норе душить. И вообще их там – до жопы. Сам не знаю сколько. Иначе бы и не стал вас заряжать. У тебя, кстати, неприятностей не будет, если начальство узнает? Ты же человек государственный.
– Начальство не узнает,– усмехнулся Саэтдинов.– Не в первый раз. Ты только из этого,– похлопал по ласковинской кобуре,– не очень-то пали.
– Как получится. Потому и сказал, что сам Лешиновым займусь. Кроме меня, его никто не сделает. Некому.
– Ладно хвастать. Так уж и никто? Ни Ширяй, ни Крупа, ни Стужин?
– Никто,– Андрей покачал головой.– Поверишь или нет, но он – колдун. Натуральный.
– Хрена ж себе! Ты знаешь, поверю. Хоть башка не принимает, но пару раз уже сталкивался и… реально работают, как Слава Зимородинский говорит. Кстати, почему он-то не пришел?
– Не смог,– покривил душой Ласковин. Говорить о своем сэнсэе, что он трус? Нет, увольте!
– Может, и прав Стужа: Глеб Стежень не лишний был бы. Раз тоже экстрасенс.
– Глеб и как боец – первый класс,– сказал Ласковин.– Но ведь нет его. Есть и против лома приемчики, сам знаешь. Я справлюсь, Ростик. А не справлюсь, тогда… плохо.
– Ладно, сексуальный маньяк.– Саэтдинов подмигнул.– Не робей, подмогнем.
– Спасибо. Пошли, что ли?
– Пошли. Я тебе все сказал.
– Шиляй,– произнес Андрей, когда они вышли на площадь.– Я иду. Вопросы есть?
– Никаких. Входим через пять минут и давим квалификацией передовую молодежь. Главного оставляем для тебя. Не перепутаем?
– Вряд ли.
– Тогда я пошел. Митяй, пригляди за моей спиной. Чтоб не повис никто. А то вдруг раньше времени признают.
– Я пригляжу,– сказал Саэтдинов.– Мне привычней.– И вполголоса: – Удачи, Спортсмен!
Ударила Наташа скорее от неожиданности, чем по умыслу. Не зря все-таки Ласковин с ней работал. Действия на уровне рефлексов тела.
Резкий удар назад локтем правой руки – схвативший ее крякнул, но хватки не ослабил – и второй, снизу вверх, пяткой в пах.
– У-йу,– сказал Жорик и мгновенно отпустил девушку.
Ну он бы ей врезал… если бы мог! По самым помидорам угодила, дрянь такая!
Пока Жорик, скрючившись в характерной позе костерил девушку, Гвоздь прыгнул вперед и крепко прижал Наташу к стене так, что ей ни рукой, ни ногой не шевельнуть. А снизу уже спешила Лариса. Если удастся затолкать девушку в квартиру, то потом им уже никто не помешает сделать с ней все что угодно.
Бандит смрадно дышал Наташе в лицо. В полумраке подъезда она толком не могла его рассмотреть – только золотой блеск в ощеренном рту.
Подступила предательская слабость.
«Не смей! – приказала сама себе Наташа.– Защищайся!»
Костлявое колено бандита упиралось ей в бедро. Второй ногой он наступил на ее туфлю, руки распластал по стене.
Сжав зубы от омерзения, Наташа изо всех сил ударила его головой в нос. И рванулась, пытаясь освободиться. И ей это удалось!
Бандит, которого она оттолкнула, загораживал ей вход в квартиру. Наташа могла бы ударить его еще раз, но не ударила, а бросилась к лестнице. Скорее на улицу!
Резкий шип выбрызгиваемого газа. Жгучая струя – прямо в глаза! Наташа споткнулась, нога ее потеряла ступеньку, и девушка рухнула вниз, в пролет. Удара она уже не почувствовала.
Глава шестнадцатая
Дверь открылась.
Двое – на входе, еще двое – дальше по коридору. Ласковин увидел, как вытянулось лицо того, кто открыл дверь. Что, мальчики, не ждали?
Не раздумывая, он послал кулак в челюсть «вратаря», и тот, как и положено после грамотно проведенного цки, рухнул личиком вниз. Второй, вместо того чтобы атаковать, прощелкал клювом и схлопотал, в силу незначительной дистанции, локтем в селезенку. Минус два.
Следующая пара разделилась. Один припустил по коридору за подмогой, второй (смелый парень, ничего не скажешь!), размахивая палкой, пошел на Ласковина.
Андрей дал ему возможность замахнуться, а потом влепил йоко-гери в колено. Молодой герой немедленно сел на пол и завыл. Ласковин из гуманизма дал ему «наркоз», кулаком по макушке. Как говорят в рекламе, «мордой-в-пол – и никакой боли!»
Второй, конечно, успел удрать, но это уже пустяки.
Ласковин повернулся к двери.
Крепкая, однако. Монолит. Дециметровой ширины засов в могучих скобах. Просто и надежно. И не надо никаких хитрых замков. Добрых пять дюймов листового железа. Сколько же она весит? Из гранатомета не прошибешь. Броня.
Но один дефект все-таки имелся. Замечательный засов справа имел рукоять-ограничитель. А слева – ни хрена не имел. Поэтому Ласковин, поднатужившись, вытащил его из скоб, выволок наружу (тяжеленный, собака!) и отправил в соседствующую яму. Двухпудовая стальная полоса ухнула в грязь и ушла на дно. Задача номер один выполнена.
Ласковин посмотрел налево – подмоги еще не видно. Быстро он управился. Ну, продолжим.
Андрей снова нырнул в подвал.
Комиссии по встрече пока не наблюдалось. Пустой коридор. Затворенная дверь. Ласковин почувствовал некоторый мандраж. Ей-богу, предпочел бы пяток лешиновских ребятишек этой пустой тишине!
Большое искушение – подождать остальных. Но, как говаривал Слава: «Воин выбирает тот путь, который ведет к смерти. Потому что слишком многое внутри человека ратует за другой выбор». Хотя сам Слава, как выяснилось, предпочел именно другой. Но почему бы ученику не пойти дальше учителя?
И Ласковин пошел. И решительно пнул ногой дверь. И шагнул внутрь, когда она открылась. И увидел… Ёш твою мать!
В ритуальном черно-красном зале стройными рядами – добрых пять десятков лешиновских «юнкеров». При полном палочном вооружении. И сам достойный «протоиерей». На красном возвышении, в гордом
