преграде. Штык отскочил ото льда, как от гранита. Что это? Обрушился свод? Альбиноса завалило льдом? Лопатой тут ничего не сделаешь, ледяная глыба слишком твердая. Можно попытаться пролезть к Альбиносу через салон машины. Я ощупал края проема, где когда-то было ветровое стекло. Нет ничего ужаснее полной темноты. Когда очень хочется что-то разглядеть, то отсутствие видимости начинает компенсировать фантазия, и мне уже казалось, что я прикасаюсь не к останкам машины, а к холодному цинковому гробу. К черту фантазию! Надо представить себе ту же картину, какую я видел при свете свечей… Где же лопата? Вот же она, на капоте. Не потерять бы ее в кромешной тьме, не уронить в воду. Воды уже слишком много, я чувствую, что она дошла уже до пояса… Рубить снег! Кромсать! Выгребать эту белую смерть! Я взобрался на капот. Стоять в ледяной воде уже невыносимо. Лопата, словно бур, с каждым ударом уходила все дальше в салон. Я забрался внутрь и стал расковыривать снежную пробку в боковом окне… Свет! Черт возьми, я вижу свет!
Лопата чуть не ухнула в пустоту. Я вычистил боковое окно и сразу увидел свет фонарика, лежащего внизу, на уровне колеса. Освещено было крохотное, тесное пространство размером с собачью будку. С одной стороны его ограничивал борт машины. С другой – ледяная глыба, отливающая глубинной синевой лазурита. Я еще раз позвал Альбиноса. Он откликнулся. Я полез через окно на голос, дотянулся до фонарика и посветил по сторонам…
Глава 42
ПУТЬ ЧИСТОЙ ОТРЕШЕННОСТИ
Из-под ледяной глыбы торчала рука. Я чуть не наступил на нее. Я опустился на колени рядом, поскреб снег вокруг нее и раскопал черную нишу. Из нее вилась слабая струйка пара. Я просунул в нишу фонарик и увидел глаза. Сколько боли и невыразимой тоски было в них!
– Альбинос, ты цел? – спросил я.
Он пошевелил рукой, затем сжал кулак, оттопырив большой палец, мол, все отлично.
– Нормально, – услышал я его сдавленный голос. – Дышать тяжело… А так терпимо… Только не копай больше, а то… а то расплющит, как червя под самосвалом… Нет-нет, фонарик не убирай. Без света страшно…
Я прижался спиной к борту машины и стукнулся об него затылком. Альбиноса придавило ледяной глыбой. Я понятия не имею, как ему помочь. Я в шоке…
– Ты только не шевелись, – сказал я ему. – Сейчас что-нибудь придумаем.
– Да какое тут шевеление… – прохрипел Альбинос. – Дай бог языком пошевелить… Ноги немеют… Кажется, мне все кости раздробило…
Я до крови прикусил губу.
– Сейчас, сейчас, – пробормотал я, озираясь по сторонам, хотя прекрасно знал, что вокруг меня нет ничего, кроме льда и снега. – Нужны бревна. Я подсуну их под глыбу, а потом выкопаю тебя…
– Кирилл, – прошептал Альбинос, – не надо ничего… Ушел поезд, ушел…
– Молчи! Береги силы! Я сбегаю к Дацыку!
– Кирилл! – заволновался Альбинос. – А ты вернешься?
– Конечно! Конечно! Я вернусь через минуту.
– Не обмани меня, ладно? Ты лучше скажи мне, что я подонок… что я тварь… ударь меня лопатой по руке… но только не оставляй одного…
– Альбинос, я вернусь!
Я полез назад, сначала в одно окно, затем в другое. Вот и шахта. Мне это кажется или в самом деле вода уже доходит до груди? В душе полное смятение. Бедный, бедный Альбинос… Нужны бревна. Позарез нужны бревна!
Я выбрался в шурф. Где-то высоко, в середине круглого пятна, уже торчала голова Дацыка. Как он похож на «яблочко» в центре мишени!
– Дацык! Альбиноса придавило льдом! Бегите с Мурашом к лесу, тащите бревна, крепкие ветки!
– Хорошо, – удивительно спокойно ответил Дацык. – А чемодан нашли?
– Дацык, Альбинос умирает! – несколько иначе обрисовал я ситуацию, полагая, что Дацык плохо меня понял.
– Понятно, понятно, – забормотал Дацык. – Не паникуй. Все сделаем… Вот, лови!
Он скинул мне сноуборд Альбиноса. Откуда он здесь? Альбинос принес его с собой? Я схватил доску и кинулся обратно, во мрак и холод. Что я делаю? Чью работу выполняю? Холодная вода, доска, похожая на лодку, и мучительный, торопливый бег от теплого солнца в холодное подземелье и обратно. Харон – вот кто я! Лодочник, перевозящий души умерших через реку Стикс.
– Альбинос, я уже здесь!
С доской пролезть через сплющенный проем было намного труднее. Я разодрал себе руки в кровь, пока добрался до Альбиноса.
– Что это? – спросил он, коснувшись пальцами сноуборда.
– Твоя доска.
Я просунул ее конец в щель и надавил на другой конец. Наивная попытка приподнять многотонную глыбу! Доска изогнулась, напряглась, как полотно пилы. Альбинос часто и поверхностно дышал. Я слышал, как он скрипнул зубами.
– Проклятье… – произнес он. – Как мне не хочется умирать… Неужели ничего нельзя сделать?
– Молчи, Альбинос! Молчи! Сейчас Дацык скинет бревна. Они выдержат. Трех или четырех штук будет достаточно…