отличаемся от людей».
Дьёрдь показался мне человеком. Он выглядел как человек. Но пахло от него костром — дымом.
Я потерла затылок. Нет, неверно. Якоб назвал имена всех своих одиннадцати братьев.
— Двенадцать братьев, двенадцать сестер… — повторила я и закрыла глаза, осознав, какой чудовищный промах я совершила. — И главный инкуб. Морсрей. Это и есть Дьёрдь. Матерь Божья и все святые! Рене! Не смотри на светофоры — в отель, как можно быстрее! Я знаю, кто убийца!
Ехали мы не более десяти минут, но мне показалось, что прошли столетия. Когда Рене затормозил у дверей отеля, я уже выкрикивала приказания Джиму:
— Заключительный банкет уже начался. Ты бегаешь быстрее меня — давай в банкетный зал, отыщи Нору или Мониша. Скажи им, что я нашла убийцу. Скажи, пусть не спускают глаз с Марвабель. И кстати, с Тиффани тоже!
Джим бросился прочь, словно черная лохматая молния. Я побежала вслед за демоном, вниз по лестнице на цокольный этаж; Рене не отставал.
— Тебе не нужно идти со мной!
— Я твой друг. Я останусь с тобой. Я могу тебе понадобиться, как и в прошлый раз,
— Твоя помощь всегда кстати, Рене. — Я перепрыгнула через последнюю ступеньку и побежала по длинному коридору к двойным дверям, которые вели в банкетный зал.
Я распахнула дверь и ворвалась внутрь, молясь о том, чтобы не было слишком поздно. Якоб сказал, что морфей — единственный, кто способен появляться без зова, а это означало, что он мог нанести удар в любой момент. Дорогу мне загородила группа людей. Я протиснулась через толпу, бормоча извинения, и внезапно очутилась в центре зала, где как раз должен был выступать докладчик.
— Э-э-э…
На возвышении стоял Костич с листком бумаги в руке, он зачитывал в микрофон какие-то имена. Костич обернулся и взглянул на меня. Я уставилась на него, затем, медленно повернув голову, увидела перед собой толпу из двух тысяч Стражей, Оракулов, Прорицателей и Магов, которые смотрели на меня, онемев от изумления и не веря своим глазам.
Только в этот момент до меня дошло, что мой эксперимент с огнем Дрейка, последующая пробежка по городу и столкновения с автомобилями не прошли для меня даром. Мое платье из тонкой ткани было перепачкано, заляпано бензином и грязью, разорвано на боку, в том месте, куда меня толкнула машина, подол был обуглен. Руки были черными от сажи и дорожной пыли. Волосы рассыпались по плечам и свисали как сосульки. Нос распух от рыданий.
Но все это не важно, сказала я себе; я профессионал. У меня есть дело, и я только что пожертвовала своим счастьем и Дрейком ради этого. Я расправила плечи, пригладила платье и выступила вперед.
Доктор Костич попятился от меня, и я наклонилась к микрофону:
— Кто-нибудь видел Нору Чарльз или Мониша Лакшманана?
Эхо моего голоса разнеслось по просторному помещению. Кое у кого перехватило дыхание; очевидно, потому, что я назвала полные имена. Я прищурилась, потому что в глаза мне бил свет софитов, и поискала взглядом Мониша и Нору. Две тысячи ошеломленных, недоверчивых пар глаз в ужасе уставились на меня.
— Никто не видел Нору? Или Мониша? Кто-нибудь видел демона в облике ньюфа, откликающегося на имя Джим?
В зале стояла такая тишина, что можно было бы услышать, как стрекочет сверчок, если бы там жили сверчки.
— Гм. А как насчет Марвабель О’Галлахан? Она здесь?
Доктор Костич, не приближаясь ко мне, произнес леденящим кровь тоном:
— Если вы закончили свое представление, позвольте мне продолжить зачитывать список учениц, принятых наставницами.
— Ой. Конечно. Извините. — Я попятилась, уступая ему место у микрофона. — Э-э-э… Думаю, моего имени в вашем списке нет?
Он лишь гневно взглянул на меня.
— Верно. Да я и не надеялась. Простите, что прервала вас. Я уже ухожу.
Я торопливо направилась в дальнюю часть зала, и тревога, вызванная моим открытием, заслонила в сознании мысли об унизительном и глупом положении, в котором я оказалась перед собранием людей, стоявших выше меня в Мире ином. По крайней мере, я надеялась, что когда-нибудь смогу присоединиться к их сообществу. Сомневаюсь, что они на это надеялись. Рене ждал меня у двери, но, прежде чем я добралась до него, чья-то рука схватила меня за локоть.
— Эшлинг, ты выглядишь такой печальной. Когда я смотрю в твои глаза, мне хочется плакать. У тебя неприятности?
По крайней мере, Тиффани была жива и здорова Люди, сидевшие за ее столиком, зашипели на нас — доктор Костим продолжил зачитывать свой список. Тиффани встала и пошла со мной к двери, благосклонно улыбаясь Рене.
— Добрый вечер, Рене. Как хорошо, что у тебя не печальные глаза.
— Ты не видела Мониша или Нору? Или Джима?
— Да, видела всех троих. Джим ворвался сюда за минуту до тебя. Все трое вышли через боковую дверь. — Она указала на дверь, ведущую в соседнее помещение.
— Спасибо. — Я собралась было идти, но остановилась. — Рене, наверное, тебе следует остаться здесь, с Тиффани. Парень, за которым я охочусь, положил на нее глаз.
— Это который? — осведомилась Тиффани.
— Мы пойдем с тобой, — объявил Рене, открывая дверь и выталкивая Тиффани из зала. Я посмотрела на него; мне не хотелось, чтобы ему досталось, если сейчас начнутся неприятности, но он задрал подбородок упрямо, как Дрейк.
— Ну хорошо, только не вини меня, если сейчас увидишь нечто такое, после чего тебе несколько лет будут сниться кошмары, — предупредила я его и открыла дверь.
И очутилась среди толпы голых инкубов.
Глава двадцать седьмая
— Мы пришли помочь тебе, — объяснил Якоб. — Я рассказал братьям о том, что настала пора самим распоряжаться своей жизнью, и они согласились со мной; мы больше не желаем, чтобы нас использовали как секс-игрушки для женщин. У нас есть права! У нас есть собственные нужды и желания, как у всех остальных живых существ. Петр хочет стать музыкантом. — Петр, стоявший за спиной Якоба, помахал мне. — Стефан хочет писать романы. Мы восстали против тирана, который долгие годы держал нас в рабстве.
— Э-э-э… ну, очень хорошо. Просто здорово. Но как, черт побери, вы сюда попали?
— Нас вызвала Нора. Умный ход с ее стороны, верно? Она пообещала, что ты расскажешь нам, что делать дальше. Поскольку ты помогла нам сбросить оковы рабства, мы решили помочь тебе.
Я оглядела группу из двенадцати симпатичных мужчин, наделенных превосходным телосложением и выдающимся мужским достоинством.
Тиффани подошла к темноволосому инкубу с «кубиками» мускулов на торсе, который, наверное, в состоянии был выдержать удар кувалды.
— У тебя приятная улыбка, — сообщила она инкубу.
— Чем мы можем тебе помочь? — спросил Якоб.
Я подумала было предложить им накинуть на себя что-нибудь, но это заняло бы слишком много времени.
— Для начала ответь на мой вопрос. Ваш предводитель, морфей — его зовут Дьёрдь?
Якоб кивнул:
