– Хрена ли он мне не позвонил?.. А, м-мать, я ж в самолете был как раз, телефон вырубил...
– Надолго? Сергей кивнул.
– В котором часу вы его опять включили?
– Около часу ночи.
– И ничего?
Он помотал головой.
– Хорошо, так почему он про меня вам рассказал? И что, кстати, рассказал?
Сергей покосился на меня, некоторое время помолчал, словно собираясь с мыслями, глядя в стакан и с хрустом вращая сцепленными кистями короткопалых рук в обильной рыжей шерсти.
– Насчет вас он тоже просил меня пробить поляну, – сказал он наконец.
– Он просил вас узнать про меня?
– Да. Он в общих чертах изложил историю вашего знакомства в Афинах, воспроизвел то, что вы рассказали о себе, о причине вашего нахождения в Европе... – кривоватая ухмылка. – Видимо, он не очень вам поверил.
– В чем он меня подозревал?
– Не знаю, Юрий, честное слово.
– У них как здесь, – я оглянулся в поисках либо пепельниц, либо вечного «vietato fumare», – тоже, что ли, не курят?
– Боюсь, нет. Италию, знаете, травмировала общеевропейская борьба за здоровый образ жизни... «Иль фумо уччиде»,[3] – с выражением процитировал он надпись, подбадривающую c каждой продающейся здесь сигаретной пачки.
– Вот других, блин, забот нету...
– Ну, можно им позавидовать... – Он отодвинул пустой стакан, насупился. – Учтите, Юрий, это только мои домыслы. Я должен был просто узнать, тот ли вы, кем представились.
– Не понимаю. Как вы это можете узнать?
– Я же говорю – работа моя такая. – Он забегал пальцами по стойке, как по клавиатуре. – Шукать в Сети.
– И как – нашукали?
Сергей скроил неопределенную гримасу: не без того, дескать.
– Откуда? – Я нахмурился. – Что может быть в Сети – про меня?
– Да многие аспекты вашей многогранной личности. В еженедельнике «Информатор» вы были, если не ошибаюсь, зам главного редактора. Довольно давно – но архивы на его сайте сохранились... Авторемонтный бизнес, реставрация антикварных машин... даже попытка разработки русских концепт-каров – на «ситроеновском» шасси?..
– На нем самом... А это откуда? Хотя да, про нас же писали – несколько раз даже...
– Cтудия компьютерного дизайна, как – «ПолиГраф»?.. Полиграф Полиграфыч... с которой все, по прессе вашей городской судя, закончилось тем более не очень... вплоть до уголовного дела и объявления кого-то в розыск... Не вас... Я упустил что-нибудь из вех?
– Кое-что... – Я хмыкнул. – И какой на основании всего этого вы сделали вывод?
– Что вы рассказали Тохе про себя правду.
– А зачем он дал вам мой телефон?
– Да просто написал все, чем располагал относительно вас. Номер включая.
– А с чего вы решили, что я что-то могу про Антона знать?
Он пожал плечами:
– Я подумал – вдруг... Ну, всяко я не ошибся.
– Поверьте, Сергей, – ни х-хера я не знаю.
– Про Флоренцию, во всяком случае, я от вас узнал.
– Хорошо. Слушайте. Может, хоть вы что-нибудь поймете...
Рыжий спец по информации смотрел поначалу вроде бы недоверчиво, как-то механически, словно из вежливости обозначая понимание того, что собеседник шутит, поджимал то один, то другой угол рта – но под конец вид у него сделался вполне обалделый, он помотал башкой и резюмировал:
– Ебанись об косяк... И что вы об этом думаете?
– Не знаю, что думать. Я надеялся, Антон мне объяснит.
Мы помолчали.
– Ладно, – решительно постановил спец, – будем искать Тоху.
– Как? В полицию заявлять?
– Нет, – он дернул шеей, – вот в полицию мы точно соваться не станем.
– Не понимаю, что мы-то можем...
– Ну, что мы знаем? – Рыжий развернулся на стуле – пузом ко мне (я вдруг понял, кого он мне напоминает – Карлсона). – Что он по какой-то причине вчера под вечер свалил из Болоньи сюда. Благо ехать всего ничего. Возможно, он мне звонил – но не дозвонился...
– Сами понимаете, тут он тоже мог мне соврать... Сергей качнул бровями:
– Всяко это единственное, что нам известно.
– Немного, согласитесь...
– Знакомых у него тут, насколько я знаю, никаких нет. Так что если он во Флоренции завис, то, скорее всего, опять же в отеле... – По деловитости Cергеева тона я догадался, что у него имеется если не план, то идея. Какой шустрый малый.
– Здесь этих отелей... – говорю с сомнением.
– Можно попробовать... – Он беседовал уже сам с собой. Глянул на часы. Достал телефон. – Одну минуту, – мне. И бойко, безо всякого – насколько я мог судить – акцента зачастил в трубку по- итальянски.
Я аж заслушался. Хотя из всего сказанного понял только одно слово, имя, точнее: Ренцо. Видимо, так звали его собеседника.
– Вы где-нибудь остановились тут? – осведомился он, захлопнув мобилу. – Нет? Тогда имею предложение. У меня здесь живет один приятель, смешной такой итальянец. Можем нагрянуть к нему. У него машина хорошая, – задумчиво и непонятно добавил он. – Я попробую сделать одну штуку... В меру законную... – хмыкнул. – Ну и переночуем у него заодно – а то одиннадцать уже без малого. Иль конто, пер фаворе, – бармену.
– Это будет удобно?
– Итальянцы, – он перекосился туловищем, вытягивая бумажник из заднего кармана, – вообще распиздяи каких свет не видывал. А Ренцо в этом виде спорта – национальный чемпион. Если б я к нему привел десяток русских бандитов, он, я думаю, только обрадовался бы...
– Сергей, – говорю, – посмотрите: вон там, у меня за правым плечом. Компания молодежи за столом. Ну, что орут всю дорогу... Как по-вашему, они американцы?
Я время от времени поневоле на эту тусню оглядывался. Шестеро полнокровных особей: совсем молодые, дети почти. Четыре мясистых теленка и две лупоглазые хрюшки. Громкие, жизнерадостные, непосредственные. Общались по-английски. И все время фотографировались: каждые минут десять очередной экземпляр выгребал телеса из-за стола и принимался запечатлевать остальных. Причем девки всякий раз, когда их снимали, одинаково застывали лицами, приобретая абсолютно слабоумный вид.
Сергей, спустивший было на пол одну ногу, на несколько секунд замер, прислушиваясь. Кивнул:
– По языку судя – америкосы.
– Слушайте, – я подобрал свой рюкзак, – а сколько языков вы знаете?
– Пристойно – английский, французский, немецкий и итальянский. Русского не считая, понятно. Кое-как: испанский, португальский, каталонский... чего еще?.. польский... когда-то японский пытался учить...
Я только присвистнул.
Ренцо Поллини был долговяз, костляв, очкаст, то ли лыс, то ли обрит, совершенно неопределенного возраста – и действительно страшно чем-то доволен. Встречей со старым приятелем?.. Впрочем, скоро у меня сложилось впечатление, что таково его естественное, фоновое состояние. Ренцо, по-видимому, являл собой типаж, совершенно, принципиально невозможный в родных угрюмых
