евро?..
В общем, и бабки, пожалуй, пригодятся.
21
Напротив цюрихского вокзала, у моста Walche-Brьcke запаркован белый микроавтобус «мерседес». В нем сидит девица с запасом ампул и одноразовых шприцов. К мини-вэну время от времени подходят молодые люди с лицами цвета плесени в живописно драных (на заду, например) прикидах – и добрая девица выдает им бесплатную дозу. Пожалуйся на приближающуюся ввиду нехватки эликсира ломку – и без единого вопроса получишь заменитель (что они там нынче практикуют вместо метадона?). Иди ширяйся с государственного благословения. Это, значит, чтоб ты вместо девки в «мерсе» не пошел с заточкой на прохожих. И обыватели целы, и торчки, так сказать, сыты...
Я вспомнил, как все выглядит у нас в районе. Стоит на окраине брошенный полуразваленный домик, приспособленный цыганами для торговли благодатью. Дверь и окна обиты толстенными железными листами. Получается такой глухой блиндаж, дот, дзот с одним-единствен-ным узеньким окошком, к которому круглосуточно идут на поклон паломники. Поскольку заветный адрес известен всему городу, время от времени сюда наведываются и менты из соответствующего отдела. Попасть в дом они благодаря цыганской предусмотрительности не могут – даже дверь не особо выбьешь. Приходится подгонять «Урал», цеплять трос... Тем временем сидящий внутри один-единственный продавец – нанятый за копейки, естественно, – спешно утилизирует запасы. Когда менты проникают внутрь, улик, как правило, уже нет. Продавца и случившихся поблизости нерасторопных потребителей менты охаживают прикладами и отбывают восвояси с чувством выполненного долга. Предположить, что личности и местонахождение поставщиков им неведомы, может только какой-нибудь безнадежно «щастливый швейцар» – русский же человек понимает и уважает понятие «откат»... Кстати, реальная статистика и преступности на почве наркомании, и количества заразившихся через грязные шприцы ВИЧ у нас по городу тщательно скрывается и безбожно перевирается – потому что на самом деле это апокалипсис в цифровом выражении.
С другой стороны, поставь такой вот мини-вэнчик напротив нашего вокзала... В первый же день три четверти городского населения в возрасте от четырнадцати до тридцати пяти будут валяться по подъездам, по самые зенки закачанные плодами неожиданного государственного гуманизма... Какие-то мы, видать, недостаточно «щастливые».
Когда я все это высказал Сереге, он только скривился:
– Сравнил хуй с пальцем...
Чего уж там, в самом деле. Какие сравнения... В Швейцарии, как оказалось (Вася поведал), действует специальная «мусорная полиция». Это не злостная тавтология – а реальность страны, тихо помешанной на чистоте и порядке. Здесь не только предусмотрены отдельные контейнеры для стекла разных цветов, но и продаются специальные мешки с соответствующей маркировкой, в которые надлежит мусор паковать. Если ты не дай бог выбросил отходы не в том мешке, за дело берутся «мусорные мусора» – и ты получаешь уведомление о штрафе. Не заплатишь – штраф будет автоматически увеличиваться до тех пор, пока судебные исполнители не заявятся к тебе описывать мебель...
Нет, думал я, глядя на этот красивый, очень (очень!) дорогой и неописуемо скучный город, – так, пожалуй, все-таки тоже нельзя... Уточнение: я бы не смог (комментарий рыжего: «А тебе и не предлагают»). В кабаках – сплошные диваны, и даже на улицу зачастую выставлены мягкие лежанки, на которых посетители не сидят, а валяются. На городских скамейках кверху пузом дрыхнут – вовсе не бомжи: приличные бюргеры. В парикмахерской – отдельный пуфик, на нем пушистая собака: только по шевелению уха понятно, что живая...
Было тепло и пасмурно – так и сам, пожалуй, заснешь на ходу. Мы с Серегой без особой цели покрутились по центру – время от времени рыжий набирал Кройцлера, но теперь там глухо не отвечали. С утра Мауро из «Коррере» прислал даже адрес ренегата – мы решили, если не дозвонимся, идти к герру самолично: еще в Милане с помощью графического редактора и цветного принтера в «Клавиной» редакции рыжий сварганил нам удостоверения журналистов российского – ха-ха – еженедельника «Информатор».
Жил герр на левом (от устья Лиммата) берегу озера – именно там теперь были, по Васиным словам, самые престижные районы. Видимо, в таком Кройцлер и обосновался: на горке, в тиши и зелени – начинающей как раз живописно желтеть. Тот же Вася рассказывал: публичную демонстрацию собственного богатства в Гельвеции полагают большим моветоном (еще раз к вопросу о хере и пальце) – что застройка района замечательным образом подтверждала: все особнячки чрезвычайно добротные и аккуратные, но достаточно скромные – беленькие, два этажа – и однообразные.
«Пошлет он нас», – говорю. «Пошлет – свяжемся с «коллегами», – пожал плечами Серега. За предыдущие два дня, читая все, что удалось нарыть про «прачечный» скандал, рыжий составил небольшой список швейцарских изданий и журналистов, о нем писавших.
Последняя попытка дозвониться – хрена. Ладно, адрес, адрес... Когда мы, идентифицировав Кройцлеров дом, подошли к воротам в основательном заборе, я увидел, что хотя бы топтаться у них нам, кажется, не придется – ворота были чуть приоткрыты. Серега оглянулся на меня:
– Нас ждет?
Он осторожно потянул створку, сунулся внутрь. Я шагнул следом и испытал одновременно целый набор эмоций: во дворе стояла полицейская машина. Мы с рыжим переглянулись. К нам уже шел мент в форме. Не спеша, впрочем.
Серега решительно двинул ему навстречу, что-то уверенно – как он умел – говоря по-немецки. Я подплелся следом и стоял за его плечом с серьезно-задумчивым видом (вроде понимая их диалог), чувствуя какую-то бессмысленную заторможенность. Искоса разглядывал дом – ничем существенным от соседних не отличающийся...
Мирский задвигал что-то про «русише журналистен» – и даже собственноручно подделанную ксиву, сукин сын, продемонстрировал. Отвечал полицай коротко, лицо и голос его ничего абсолютно не выражали.
После недолгого обмена репликами рыжий развернулся и пошел к выходу. Рожа у него была озадаченная. За воротами он остановился, посмотрел на меня (будто с упреком):
– Опоздали вы, господа русские журналисты. Скончался герр Кройцлер.
Я полез за сигаретами.
– ... По-видимому, несчастный случай. Утонул в собственной ванне. Возможно, стало плохо, потерял сознание. Вчера вечером или ночью. Тело обнаружила сегодня утром приходящая уборщица. Только что увезли. Пока никаких выводов, вскрытие покажет, все будет тщательно изучено, обращайтесь в пресс- службу.
Я остервенело тряс зажигалку, раз за разом крутил колесико. Ни черта.
Эрик Штойбер из «Тагес Анцайгер» стоял в нашем списке на первом месте. Цюрихская ежедневка освещала скандал добросовестно, это явно был их конек (не исключено, что с публикаций «Анцайгера» буча и началась); Штойбер писал со знанием дела и наибольшим, безусловно, количеством подробностей – по крайней мере, из всего читанного Серегой.
Дозвониться до Эрика оказалось несложно – а вот вызвать на разговор... Сереге пришлось даже сослаться на Мауро – заранее предупрежденного (они с рыжим были уже лепшие корифаны) – тот лично подтвердил Штойберу знакомство со «своими русскими коллегами» и отрекомендовал нас в самых превосходных тонах. Штойбер мялся, общаться ему совершенно очевидно не хотелось – и уж не знаю, что в итоге победило, чувство корпоративной солидарности или Серегина настырность (вот кому б, блин, на самом деле журналистом работать!), но о встрече они таки договорились. В «Одеоне» вечером.
Этот «Одеон» на Am Bellevue, как потом (с Васиных, разумеется, слов) выяснилось, был кабаком непростым, историческим, знаменитым своими завсегдатаями, среди коих числились – хорошая компания – Ленин, Троцкий, Муссолини и Эйнштейн. В Швейцарии вообще и в Цюрихе в частности изрядная «плотность истории» – в том числе чужой, в том числе русской. Нейтральный европейский тамбур, накопитель разнообразных «невъездных» революционеров – словно их всеядным приятием страна как-то откупилась от каких бы то ни было внутренних потрясений: вон и кафешка на том же самом месте, разве что стала с тех времен сильно поменьше (угловая часть теперь занята под аптеку). И интерьер же небось сохранили – тогда забавно пристрастие великих ниспровергателей к буржуазнейшей эстетике: стенки розовато- коричневого мрамора, хрустальные люстры типа «мечта завскладом», под потолком – букет орхидей с
