костерка — никто не захотел пустить его к своему.
—...Вот еще, как же, дождетесь вы от меня!.. — яростно прошипел монашек в ответ на предложение Аргниста. — Ничего я делать не буду!.. Не надейтесь!
— Отец-эконом, но нельзя же так, — попытался было усовестить его Гертен, однако монах лишь разразился отборной бранью.
— Слушай, толстяк, а может, нам тебя просто повесить на первой же осине? — задумчиво предложил Аргнист. — Зачем мы тебя вообще с собой таскаем, а? Эх, надо было оставить тебя в Гзсаре, когда его Орда заняла... То-то они бы порадовались!
— Не посмеешь! — прошипел Иеронимус. Крохотные черные глазки монаха налились ненавистью. — Тут тебе не север!..
— Но тут у нас война. А война, знаешь, она ведь все спишет, — спокойно возразил Аргнист. Монах мрачно помолчал.
— Вздерните его, — приказал хуторянин.
...Иеронимус истошно завизжал, как придавленная кошка, когда его потащили к болтающейся на суку петле.
— Нет!... Нет!... Все напишу!... Печать приложу!... Только помилуйте!...
— Вот с этого и надо было начинать, — заметил Аргнист, принимая пергаментный свиток, на котором четким почерком отца-эконома было написано, что он, Иеронимус, отдал приказ оставить свои наделы поселянам из следующих деревень... — Можешь быть свободен, монах.
Всхлипывая и утирая нос, отец-эконом побрел прочь и весьма удивился, заметив возле своего одинокого костра согбенную человеческую фигуру в видавшем виды сером дорожном плаще.
— Выпейте, отец Иеронимус. — Незнакомец с улыбкой протянул монаху приятно булькнувшую флягу. — После такого потрясения вам надо как следует выпить. Какие звери!...
Несколько минут спустя Иеронимус и представившийся Аргларом гость — немолодой, тщедушный, с глубоко посаженными черными глазами — уже были друзьями. Арглар охотно слушал жалобы и сетования монаха, охотно поддакивал, а потом...
— А ведь вы можете легко отомстить за себя, — как бы невзначай заметил он. — Этот дерзкий выскочка, поверьте, встал поперек горла не только вам, почтенный. Возьмите вот это. — На пухлую ладонь монаха легла небольшая черная коробочка. — Не открывайте ее, вообще ничего с ней не делайте — просто приложите ее к одежде Аргниста, к плащу или к сапогам... Больше от вас ничего не потребуется.
Рассудок Иеронимуса, затуманенный винными парами, воспринял из этой тирады только одно — есть возможность отомстить! Он вцепился в коробочку и спрятал ее за пазуху.
— Не открывайте ее! — услыхал он на прощание, и странный гость растворился в зарослях.
Иеронимус встал, пьяно покачиваясь. Вино крепко ударило ему в голову, однако не зря же он столько лет прослужил в экономах. Любого другого это вроде бы слабое винцо свалило бы с ног, а монах сумел сделать несколько шагов вслед скрывшемуся гостю. Он миновал кусты — и тут его взорам открылось такое, что весь хмель разом выветрился у него из головы.
Человек в сером плаще, по-стариковски покряхтывая, устраивался на спине жуткого чудовища с длиннющей шеей, несколькими гибкими щупальцами и прочим смертоубийственным снарядом. Отец-эконом насмотрелся на этих тварей после штурма Гэсара... Этот Аргнист называл таких «хоботярами»...
«Это что ж, выходит, он из Орды?!» — только и смог подумать монах. Он, конечно, терпеть не мог Аргниста... но Орда напала на его Орден, которому он как-никак присягал... и вообще, связываться с этими врагами рода человеческого?!
Протрезвев окончательно, отец Иеронимус со всех ног бросился к Аргнисту.
Коробочку испытали на павшей корове. Едва тряпка с намертво прилепившейся к ней черной коробочкой оказалась наброшена на тушу, как из-под холстины одна за другой полезли крошечные извилистые змейки, в один миг оставившие от трупа один белый костяк...
— Ну, спасибо тебе, отец-эконом! — Аргнист положил руку на плечо монаха. — Спасибо. Спас ты меня — и не только... И... ты прости меня, в чем обидел. Но крепость держать надо было...
— Да я понимаю... — промямлил несчастный отец-эконом. В груди его разливалось странное тепло — как все ж таки хорошо, когда можно ни на кого не злиться и в обращенных на тебя взглядах видеть ответную приязнь!...
Наспех снаряженная погоня никого, конечно, не настигла.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА I
Эльтара мало-помалу приходила в себя. Появление Старого Хрофта и негаданное спасение не оставили места для чувств и раздумий; и лишь теперь, осознав, насколько близка была она к смерти, молодая волшебница содрогнулась.
Ками беззаботно болтала, ничуть не боясь разверзшейся под ногами Бездны; похоже, ее воздушное путешествие просто забавляло.
Ками... Так все-таки это была ты или не ты, нанесшая недрогнувшей рукой роковой для Хисса удар? Или кто-то очень могучий воспользовался твоим обликом, отчего-то не желая выдавать себя?...
Слейпнир рванулся вниз. Грифон последовал за ним.
Дом Старого Хрофта стоял в укромной лесистой долине. Невдалеке протекала речушка, бравшая начало на ледниках Ар-ан-Ашпаранга. Будто экономя на бревнах, Хрофт возвел только три стены, четвертой же служил склон холма.
— Привык я так, — словно извиняясь, развел руками хозяин. — В Восточном Хьёрварде сколько лет так прожито...
Ками соскочила с грифона и тут же помчалась осматривать окрестности.
— Славная девчонка, — заметил Хрофт. — Ты спасла ее? Она твоя Спутница?
— Да, — невольно ответила Эльтара, невольно потому, что прежде всего следовало поблагодарить старого воина за спасение.
— Могучему Одину — мои признательность и почтение. — Эльтара преклонила колено, опуская голову.
— Эй, эй, ты что?! — всполошился тот. — Брось эти шутки! Я не Ямерт, я такого не люблю. Эти придворные ужимки мне не требуются.
Однако Эльтара видела, что Древнему Богу все равно приятна ее благодарность...
Дом Хрофта был прост, но просторен, и места хватило всем. Отец Дружин некоторое время, прищурившись, смотрел на Ками, уплетавшую за обе щеки ржаной хлеб с копченым окороком, потом нахмурился и, выйдя во двор, зычным голосом отдал какой-то приказ. Эльтара даже вздрогнула от вложенной в заклятье Силы; в слугах у Хрофта состояли явно не простые смертные
Вскоре Хрофт вернулся, и Ками взвизгнула от восторга — на простую деревянную тарелку перед ней легли ароматные пласты лесного меда.
Эльтара не стала спрашивать хозяина, кого он посылал за лакомством для девочки.
И лишь вечером, когда наигравшаяся Ками уснула (Хрофт вызвал из чащобы своих соседей, лесных гномов, беззаботных, всегда готовых порезвиться созданий), у Хрофта и Эльтары начался серьезный разговор.
Разумеется, эльфранская саойя знала, кто он такой. Старый Хрофт, он же Игг, Высокий, Отец Дружин, или — самое правильное — Один. Последний из Древних Богов, первых хозяев этого мира, оставленный в живых лишь по заступничеству кроткой Ялини, самой доброй и мягкосердечной из всех Молодых Богов — любимейших детей Творца. Явившись из заокраинных далей, Молодые Боги в битве на Боргильдовом Поле разбили рати Древних Богов; все собратья Старого Хрофта пали, а сам он угодил в плен. Но потом, тысячелетия спустя, роковой час пробил и для Молодых Богов: они были побеждены и низвергнуты двумя адептами Вековечной Тьмы, магами Хедином и Рако-том. Эти двое и стали прозываться Новыми Богами, но, в отличие от своих предшественников, мало вмешивались в повседневные дела обитателей этого мира. У них хватало дел и за его пределами...
В той войне Старый Хрофт стоял плечо к плечу с Хедином и Ракотом, а после победы вернулся в населенный Смертными и Бессмертными мир. Но вот чем он занимался теперь — для Эльтары оставалось тайной.
