— Да, конечно. Без всякой помощи, не так, как в помещении. Мы теряем некоторых из них при родах, но не много, как правило, коровы хорошо справляются с этим, — ответила она и улыбнулась. — Вы собираетесь заняться скотоводством, мистер Хоуп?
— Вы имеете в виду мои вопросы?
— Да.
— Это непонятный для меня мир, поверьте мне. Я был слишком любопытным?
— Вовсе нет. Но вам лучше бы интересоваться денежным рынком, если вы занимаетесь вложениями. Мой сын собирался вложить деньги в недвижимость, правильно? — спросила она, резко меняя тему разговора. Или, возможно, слово «вложение» вызвало у нее другую ассоциацию.
— Да, — ответил я. — Скажите, ему действительно двадцать лет? Он показывал мне водительские права, но…
— Да, двадцать, — сказала она, — ровно, а мне пятьдесят семь. Ведь вы это собирались спросить?
Я моргнул.
— Пожилой человек, — улыбнулась она.
— Едва ли.
— Иногда я чувствую, что мне сто пятьдесят семь.
— Вы выглядите гораздо моложе.
— Чем сто пятьдесят семь?
— Тогда… все, что вы сказали о себе, я уже забыл.
— Благодарю вас, сэр. — И она слегка кивнула.
— Итак, — сказал я.
— Итак, — повторила она.
— Если вашему сыну было двадцать, то контракт, который он подписал, признан законным, и, к сожалению, так же законно он распространяется на всю его собственность. Я понимаю, вы вдова…
— Да, мой муж умер два года назад.
— Печально слышать.
— Он очень тяжело и долго болел, у него был рак, — сказала она. — По телефону вы упомянули, что Джек купил участок земли, вернее, занимался покупкой этой земли…
— Да, фермы, не очень далеко отсюда. Чуть восточнее, в сторону Ананбурга.
— Фермы, — повторила она.
— Да.
— Что за ферму хотел он купить?
— Это ферма ломкой фасоли.
— Мой сын — фасолевый фермер? — удивилась она.
— По-видимому, он…
— По-видимому, он чудак, — сказала миссис Мак-Кинни. — Во сколько обошлась ему эта ферма?
— В сорок тысяч долларов.
— Что?! — воскликнула она.
— Да.
— Где он собирался… сорок тысяч, вы сказали?
— Да.
— Это невозможно. Нет. — Она покачала головой. — Вы уверены в этой цифре?
— Я сам составлял контракт, миссис Мак-Кинни. Такова была цена покупки. Сорок тысяч долларов.
— Не могу поверить.
— Он внес залог в четыре тысячи долларов.
— Он дал вам четыре тысячи долларов?
— Да, чтобы положить на счет в банк до окончательного подписания документов.
— Тогда его чек недействителен. Я точно знаю, что Джек…
— Это был не чек, это были наличные.
— Наличные! — Она вновь широко раскрыла глаза, опять показавшиеся мне серыми, что бы она ни говорила об их настоящем цвете. — Как мог Джек?.. Это невероятно. Где он мог… — Она снова покачала головой. — У Джека просто не было таких денег.
— Он снимал квартиру на Стоун-Крэб, из этого я заключаю…
— Я оплачивала эту квартиру, мистер Хоуп. Мама Мак-Кинни. Мой сын Джек еле-еле закончил среднюю школу, даже если бы какой-нибудь колледж в Соединенных Штатах сошел с ума и принял его, он все равно не смог бы учиться. Я скандалила с ним из-за ранчо, он не мог даже научиться правильно клеймить телят, не то что сесть на лошадь. Теннис — вот что он любил, мой сын Джек. Он просто был помешан на большом теннисе. — Она тяжело вздохнула. — Я считала, лучше, если он будет жить без моего надзора где-нибудь на Стоун-Крэб. Платила за квартиру, давала немного денег на расходы каждый месяц…. — Она снова покачала головой. — Но четыре тысячи долларов? Наличными? Невероятно. Нет.
— Это то, что он дал мне, миссис Мак-Кинни. Они еще на счету в Трисите-Бэнк в Калузе. Если хотите, я покажу вам…
— Я верю вам. — Она молчала несколько мгновений, а потом сказала: — Как он собирался рассчитываться? Бежать к маме?
— Очевидно, у него не было проблем, он сказал, что к моменту подписания документов у него будет тридцать шесть тысяч долларов.
— Понимаете, мистер Хоуп, вы поставили меня в тупик. Вы говорите, что банк готов дать взаймы теннисисту-бездельнику тридцать шесть тысяч?
— У него уже были деньги, матушка, он сказал мне, что имеет наличные.
— Наличные? И, пожалуйста, не называйте меня матушкой. Я на самом деле буду чувствовать себя старой. Кстати, сколько вам лет?
— Тридцать восемь, — ответил я.
— Молодой самонадеянный мальчишка, — улыбнулась она. — Держу пари, что у вас сбиты коленки. Кто действительно избил вас, мистер Хоуп?
— Два ковбоя в баре.
— Да, это дела ковбоев. — И она точно так же, как дочь, посмотрела вверх.
— Итак, — сказал я.
— Итак, — повторила она.
— Мистер Берилл…
— Кто такой мистер Берилл?
— Продавец. Человек, который заключил контракт на передачу пятнадцати акров фермерских угодий со всеми постройками, оборудованием, механизмами…
— В собственность Джека, как я понимаю.
— Боюсь, что так.
— За сорок тысяч долларов.
— Да.
— Тридцать шесть из которых он еще должен внести.
— При подписании документов.
— Я не знаю, оставил ли Джек какое-либо имущество. Я поговорю об этом со своим адвокатом.
— Конечно. Вы должны сказать ему, что адвокат мистера Берилла пригрозил иском, если в соответствии с договорными обязательствами вашего сына он не получит его имущество.
— Иск против кого? Против меня?
— Нет, против имущества. Ни в каком случае вы лично не можете нести ответственность на основании родственных отношений с сыном. Я полагаю, вы должны стать личным распорядителем его имущества, но этот вопрос вам лучше решить со своим адвокатом. Последний срок назначен на начало следующего месяца. Как только найдется документ и другие необходимые…
— Почему Джек втянул меня в эту грязную историю?
