— Произошло следующее. В один прекрасный вечер моя мать ознакомилась с законом, действующим в штате Флорида. Это акт Бейкера. Вам известно что-нибудь о нем, мистер Хоуп?
— Я перечитал его на прошлой неделе.
— Тогда вы догадываетесь, что этот акт защищает «злые ветры, не приносящие ничего хорошего»… Кстати, вам известен Денни Кей, «Анатоль оф Пари» Денни Кея?
— Да. Сколько вам лет, мисс Уиттейкер?
— Двадцать пять. Слишком юна, чтобы увлекаться Денни?
— Я бы этого не сказал.
— У меня есть все его пластинки. Фактически это и есть «злой ветер, не приносящий ничего хорошего». Но вы простите мне поэтические вольности. Я стараюсь понять прошлое, мистер Хоуп. Может быть, поэтому моя мать и считает меня сумасшедшей.
— Может быть, — сказал я улыбаясь.
— У вас приятная улыбка, — заметила она.
— Благодарю.
— И приятные манеры. Вы хороший адвокат?
— Надеюсь.
— Мне о вас говорили. И, естественно, я связалась с вами. Однако надежда — вещь призрачная, вы согласны?
— Да, — сказал я.
— Вы очень официальны со мной, мистер Хоуп. Вы всегда так держитесь? Или боитесь, что я действительно спятила?
Я перевел дыхание.
— Меня предупредили, что вы серьезно больны.
— Кто предупредил? Доктор Циклоп?
— Я не знаю такого.
— Это доктор Сайлас Пирсон, сокращенно — доктор Сай, издевательски прозванный пациентами Циклопом. Вероятно потому, что он слеп на один глаз. Он здесь главный, Мистер Хоуп. Он руководит этими мусорными объедками, фабрикой мозгов набекрень, выводком олухов, потешной фермой, заведением для душевнобольных, мистер Хоуп. Он — сукин сын, мистер Хоуп, и он не выпустит меня отсюда.
— Ясно.
— Как насчет выражения «сукин сын»? Могу я его употреблять или оно укрепляет ваши подозрения, что я не в своем уме? Вот мы и пришли.
Сара остановилась у самого края воды. Озеро занимало добрых пол-акра. На берегу росли ивы. Мы уселись под ними на одну из скамеек.
Солнечные блики плясали в зеленых глазах Сары, разукрасили ее волосы всеми цветами радуги. На соседней скамейке сидела пара. Мужчина держал за руку молодую женщину. Отгадать, кто из них пациент, я не смог. Телохранитель, приставленный к Саре, прислонился к каменной стене ближайшего корпуса и скрестил руки на груди, не упуская нас из виду.
— Тишина и спокойствие. — Сара смотрела на озеро. — Как воды Вавилона… А кто сказал вам, что я серьезно больна? Кто это был, мистер Хоуп?
— Человек по имени Марк Риттер.
— Да, конечно. — Сара кивнула головой. — Адвокат моей матери. Субъект, который поднял шум, разжег страсти. По настоянию матери, естественно. Он наш семейный адвокат, уже много лет. Стоит только матери поманить его пальчиком, как он готов сделать сальто. Впрочем, этот жирный негодяй не способен прокрутить сальто.
Сара вздохнула.
— Мой язык шокирует вас.
— Нисколько.
— Тогда что означает эта мина на вашем лице?
— Пытаюсь представить себе Марка Риттера выполняющим сальто.
Она расхохоталась.
Джейк — телохранитель Сары; имя вполне подходящее для рыжего деревенского парня с мускулами тяжеловеса — все еще стоял, прислонившись к стене, в сотне ярдов от нас. Услышав смех Сары, он тотчас оттолкнулся от стены, — возник источник тревоги и, возможно, сигнал к решительным действиям. Для меня ее смех звучал восхитительно. Для Джейка — угрожающе. Судя по позе, Джейк изготовился к прыжку, он оглянулся в поисках другого служителя — хорошо бы со смирительной рубашкой наготове. Джейк снова взглянул на нас и уже сделал было шаг по направлению к озеру, но тут смех прекратился.
— Позвольте мне рассказать вам, как все это произошло, в лицах, — предложила Сара. — «Все главные злодеи на местах…» Итак: двадцать седьмого сентября, а фактически двадцать восьмого — ведь было уже без десяти двенадцать — полицейский офицер вошел в мою спальню…
Я слушал, поглядывая на солнечные блики на водной глади.
Как рассказала мне Сара, она мирно лежала в постели и читала книгу — даже вспомнила название книги: это была «Кристина» Стивена Кинга, — когда кто-то постучал в дверь. Сара спросила: «Кто?» Ее мать откликнулась: «Это я, дорогая». Затем дверь распахнулась и к ней влетели ее мать, адвокат Марк Риттер и полицейский в штатском. Полицейский лихорадочно обшарил взглядом комнату. Сара позже узнала, что он искал лезвие бритвы, которым она собиралась, согласно утверждению матери, перерезать себе вены. Потом он сказал что-то вроде: «Спокойно, мисс, вам лучше пойти с нами». Очевидно, полицейский до смерти перепугался одной мысли, что ему придется эскортировать эту бесноватую в филиал психиатрической больницы — госпиталь Добрых Самаритян.
Сара поведала мне — я не знал этого, — что филиал носит имя Дэниела Дингли, одного из крупнейших филантропов в Калузе. Теперь, когда его усилия принесли плоды, ему вряд ли понравилось бы, заметила Сара, что его психиатрическая клиника издевательски именуется отделением «дубинки для чокнутых».
Сара призналась, что пыталась ударить полисмена, когда поняла, куда ее хотят отправить. Она не скрывала от меня, что плюнула в лицо матери и обозвала ее «грязной шлюхой».
Сара сообщила мне, что ее привезли в наручниках и поместили сюда, на основании акта Бейкера, как лицо, умственно неполноценное и могущее «причинять вред самой себе или окружающим».
— Почему ты не хочешь говорить о детях? — спросила молодая женщина на соседней скамье.
— Но я говорил тебе о них, Бекки, — возразил мужчина. Он все еще держал женщину за руку.
— Нет, не говорил! — Женщина повысила голос.
— Дети себя прекрасно чувствуют, — устало сказал ее спутник.
Служитель, стоявший на берегу, оторвался от созерцания озера и посмотрел на молодую пару.
— О-о, — протянула Сара.
— Как дети? — спросила женщина.
— Я только что сказал тебе — прекрасно.
— Как поживает маленькая Эми? — Женщина отняла свою ладонь и сидела сжимая кулаки.
— Превосходно. Она принесла домой «А»…[2]
— У нее все еще эти ужасные змеи в волосах? — спросила женщина.
— В волосах Эми нет никаких змей, — мягко заметил мужчина. — Тебе это хорошо известно, Бекки.
— С ядовитыми зубами… — добавила Бекки.
Служитель приближался, быстро и целеустремленно.
— Что-то же надо делать с этими змеями, пока они не укусили девочку! — настаивала Бекки.
— Я расчесываю ей волосы каждый вечер, — сказал мужчина. — Пятьдесят раз, как ты меня учила.
— А твои змеи? — осведомилась Бекки. Ее лицо внезапно приняло похотливое выражение. — Ты расчесываешь своих змей?
Она схватила его за ширинку.
— Хочешь, чтобы я укусила
