— Миссис Холли? — вмешался неожиданно возникший служитель. Его тень упала на скамью. — Как мы ведем себя, миссис Холли?
Бекки выпрямилась, сложила руки на коленях, как провинившаяся школьница.
— Хорошо, сэр, — сказала она, опуская голову.
— Может быть, нам лучше вернуться и немного отдохнуть, а, миссис Холли?
— Нет, благодарю вас, сэр, я не устала.
— Даже если и так… — Служитель повернулся к мужчине. — Извините меня, мистер Холли, я думаю, будет лучше, если ваша жена пойдет к себе и немного отдохнет.
— Я хочу укусить твой пенис, — заявила Бекки служителю.
— О’кей. — Он мягко взял ее за локоть. — Пойдемте.
— Кто этот человек? — изумилась Бекки, поглядев на собственного мужа.
— Идемте, идемте. — Служитель подтолкнул Бекки, понуждая ее встать.
— Почему ему разрешается вторгаться сюда, нарушать тишину?
— Идемте же! — строго сказал служитель. Джейк, находившийся поблизости, наблюдал за ситуацией, готовый прийти на помощь.
— А теперь попрощайтесь с вашим мужем.
— Не говорите глупостей! — отозвалась Бекки. — Какой муж? Обычный уголовник.
Она пренебрежительно фыркнула и, повинуясь знаку служителя, покорно пошла рядом с ним. Он поддерживал ее за локоть. Пара удалилась. Молодой человек, муж Бекки, остался сидеть на скамье. Вид у него был самый жалкий, голова опущена, невидящие глаза потуплены долу.
Сара тяжело вздохнула.
— Передайте мое почтение губернатору, — пробормотала она.
Я ничего не ответил.
— Сексуальные фантазии свирепствуют в этом заведении.
Я снова промолчал.
— Хотите услышать остальное? — спросила Сара. — Или боитесь, что я напущу на вас Бекки?
— Хочу услышать остальное.
Глава 2
— Все сделано в строгом соответствии с законом, — отчеканил Марк Риттер.
Как белый гигантский Будда, он восседал в углу, за письменным столом, в офисе компании «Риттер, Рэндалл и Голденбаум», находившемся менее чем в шести кварталах от моей собственной конторы. Судя по всему Марк Риттер никогда не позволял солнечным лучам касаться какой-либо части своего тела. Я видел его на теннисных кортах закутанным, словно араб. Только глаза выглядывали из бурнуса, полностью закрывавшего его голову и лицо.
В данный момент Марк был одет во все белое: помятый белый костюм, взмокшая от пота белая рубашка, испещренный жирными пятнами галстук, грязные белые туфли из оленьей кожи. Утреннее солнце, заглянувшее в комнату с востока, сверкнуло на скромной платиновой заколке для галстука. Казалось, передо мной сидел опустившийся портовый бродяга, выбеленный солнцем и погрузневший.
Был понедельник, начало трудовой недели.
— Насколько глубок ваш интерес к этому делу? — осведомился Марк.
У меня возникло ощущение, что он уже догадался, как глубоко я увяз.
— Я защищаю свою клиентку Сару Уиттейкер.
— До какого предела?
— Боюсь, что это конфиденциально.
— Ого! Послушайте-ка этого великого адвоката с его представлениями о сведениях, которые не подлежат разглашению! — воскликнул Марк. — Так вы пытаетесь освободить ее из «Убежища»?
— Вы полагаете, ее
— Я говорил вам на прошлой неделе по телефону, что эта девица спятила окончательно.
— Это
— Он изучал акт Бейкера, наш общий друг Мэтью! — иронически протянул Марк.
— Я пролистал его, скажем так.
— Под профессионалом вы подразумеваете медика, имеющего официальный патент, широко практикующего врача или специалиста в области остеопатии, который, по законам нашего штата, обязан не менее трех лет заниматься исследованием и лечением нервных и психических заболеваний, прежде чем его могли использовать как диагноста?
— Мне известны положения законодательства.
— Хорошо. Тогда я уверяю вас, что доктор Натан Хелсингер является таким специалистом, согласно определению, которое содержится в параграфе 394.455.
— Это доктор Хелсингер оформил медицинское свидетельство, на основании которого ее силой увезли из дома и водворили в филиал Дингли, в госпиталь Добрых Самаритян?
— Все — в соответствии с законом.
— И в течение сорока восьми часов, предшествующих признанию ваших действий необходимыми?
— Ради Бога, Мэтью! Мы оба не дилетанты.
— Я этого и не предполагал.
Тяжкий вздох был мне ответом. Марк, испускающий тяжелые вздохи, напоминал кита, выпустившего фонтан при дыхании.
— Мэтью, Мэтью! — забормотал укоризненно он. — Хелсингер осмотрел девушку сразу же после того, как ее мать позвонила ему и сказала, что ее дочь пыталась перерезать себе запястья. Он подписал свидетельство, которое уполномочило полицейского офицера взять Сару под стражу и препроводить ее в ближайшее медицинское учреждение соответствующего профиля для немедленного осмотра и лечения. Все по закону, Мэтью.
— Вы, по-видимому, знаете законодательство наизусть.
— Да, знаю.
— Сара сообщила мне, что ее никто не осматривал до прибытия в филиал Дингли.
— Сара, как мы знаем, — параноидальная шизофреничка с ярко выраженной тенденцией к суициду.
— Это диагноз доктора Хелсингера?
— Его, а также психиатра, который осматривал Сару в госпитале Добрых Самаритян. Должен ли я добавлять, что и он является высококвалифицированным специалистом в области нервных и психических заболеваний?
— Его имя?
— Доктор Джеральд Бонамико.
— Когда происходил осмотр?
— Какой именно?
— Доктора Хелсингера.
— Двадцать седьмого сентября в семь часов вечера, примерно через час после того, как Сара покушалась на свою жизнь.
— Когда медицинское свидетельство, подписанное доктором Хелсингером, было принято к исполнению?
— В тот же день.
— Сара сказала, что к ней вломились в спальню незадолго до полуночи.
—
— Она сказала, что лежала в постели и читала.
