— Терпеть не могу юнцов, которые даже не знают, как расстегнуть лифчик.
— Ага.
— Вы уверены, что не хотите кофе или еще чего-нибудь?
— Уверен.
— Какой ваш любимый цвет?
— Голубой… наверное.
— Я часто ношу зеленое. Это из-за рыжих волос. Они хорошо сочетаются — рыжий и зеленый цвет. Как на Рождество. У меня и нижнее белье есть зеленого цвета. Это редкость — зеленое нижнее белье. Я хочу сказать, что в магазинах вы далеко не всегда найдете зеленые трусики и лифчики. Вот в Нью-Йорке есть магазин, в нем можно купить белье любого цвета, какого только пожелаете. Я однажды заказала себе пару серых трусиков, это очень сексуально, серые кружевные трусики, вы не находите? Высоко обрезанные, по ноге. Но они выглядели грязными, когда прибыли сюда. Не сексуально грязными, а просто чумазыми, как будто покрыты сажей. Это из-за того, что серые. Я-то думала, что они будут хорошо смотреться. Серые… У меня есть серое платье. Оно мне очень идет, поэтому я считала, что и серые трусики подошли бы мне тоже. Но они выглядели грязными, даже не хотелось их надевать — такие они были противные.
Она пожала плечами.
— Серый цвет — трудный цвет, — заметил я.
— Не говорите! — воскликнула Терри. — У вас тоже были проблемы с серым цветом?
— Я редко ношу серое, — признался я.
— Я тоже, за исключением одного серого платья. И я уверена, что не буду носить серые трусики. По правде говоря, здесь я вообще редко надеваю трусики. Слишком жарко. А какой ваш любимый цветок?
— Гардении.
— Мне они напоминают о похоронах, — сказала Терри. — Я люблю розы. Чайные розы.
— Да, они тоже хороши.
— Вам они нравятся из-за запаха?
— Что, простите?
— Гардении.
— О да, — согласился я.
— Они так чудесно пахнут, — сказала Терри. — А вам нравится «Полиция»?
— Мне нравятся некоторые полицейские.
— Что?
— Мне нравится детектив Блум. И лейтенант Хэнскомб показался мне…
— Нет, не та полиция, — возразила Терри. — Другая «Полиция».
Я уставился на нее.
— Это группа, — объяснила она.
Я все еще смотрел на нее.
— Рок-группа, — продолжала она втолковывать мне. — У них такое название. Я без ума от них, а вы?
— Я не очень-то хорошо знаком с ними.
— Они просто сногсшибательны. — Терри улыбнулась. У нее была приятная улыбка. — Кажется, нам с вами нравятся одни и те же вещи.
В дверь постучали.
— О черт! — с досадой сказала Терри. — И как раз тогда, когда мы больше узнали друг о друге.
Полицейскому офицеру Рэндли Рудерману было лет двадцать шесть. Коренастый, с широкой грудью, копной волос цвета спелой пшеницы, выбивающихся из-под шляпы. Войдя, он снял шляпу и встал как вкопанный, словно ожидая выговора.
— Это Мэтью Хоуп, — представила меня Терри. — Лейтенант Хэнскомб хочет, чтобы вы ответили на любые его вопросы.
— Да, мэм, — откликнулся Рудерман.
— Если вам что-нибудь потребуется, — обратилась ко мне Терри, — вы знаете, где меня найти.
— Благодарю вас, — сказал я.
— Я живу в Бродерик-Уэй, — заключила Терри и вышла.
Рудерман все еще стоял в позе «смирно».
— Почему вы не сядете? — спросил я.
— Благодарю вас, сэр, — ответил он, но остался стоять.
— Я адвокат, — сказал я.
— Да, сэр.
— Не имею ничего общего с полицией.
— Это хорошо, сэр. То есть я хочу сказать…
— Садитесь же, — сказал я.
— Да, сэр, спасибо, сэр. — Он устроился на стуле возле двери, положив шляпу на колени.
— Офицер Рудерман, вы можете вспомнить то, что произошло в сентябре прошлого года?
— Не знаю, сэр, — отозвался он. — Это было очень давно.
— Я имею в виду двадцать седьмое сентября, время примерно одиннадцать тридцать вечера. Доктор Натан Хелсингер приехал сюда и предъявил медицинское свидетельство, требующее немедленной транспортировки пациента…
— Ах да, сэр. Фамилия девушки Уиттейкер.
— Меня интересует именно этот случай.
— Да, сэр, я помню его.
— Вы сопровождали доктора Хелсингера в дом Уиттейкеров?
— Да, сэр.
— Добрались туда незадолго до полуночи?
— Да, сэр, примерно без четверти двенадцать.
— Кто был дома, когда вы приехали?
— Нас встретили мать девушки и ее адвокат.
— Алиса Уиттейкер?
— Да, сэр, так ее звали.
— И ее адвокат — Марк Риттер?
— Да, сэр.
— Что происходило, когда вы прибыли туда?
— Мне сказали, что девушка наверху. Я уже знал… Доктор Хелсингер информировал меня… о том, что от меня требуется.
— И что же от вас требовалось?
— Отправить девушку в госпиталь Добрых Самаритян для осмотра и обследования.
— Что было дальше?
— Мы поднялись наверх…
— Кто?
— Я, миссис Уиттейкер и ее адвокат.
— Доктор Хелсингер не сопровождал вас?
— Нет, сэр, он остался внизу.
— Вы трое вошли…
— Да, сэр.
— В комнату Сары?
— Да, сэр.
— Дверь в ее комнату была заперта?
— Да, сэр, она была закрыта.
— Как же вы вошли?
— Мать постучала в дверь, и девушка спросила, кто там или кто это — что-то в этом роде, — и мать ответила, что это она. И девушка сказала: «Входи». И мы вошли.
