— Это неправда, Рита.
— Правда. Ты не решаешься увезти меня даже на уик-энд — и ты еще говоришь, что оставишь ее?
— Ну ладно тебе…
— Ты даже не смеешь пригласить меня пообедать.
— Не сейчас, Рита.
— Я должна только мечтать.
— Пойми, сейчас опасно.
— Почему? Если она даже ничего не говорит…
— Не говорит, но…
— Тогда почему ты так думаешь?
— Просто такое ощущение. Мне кажется, я видел одного типа.
— Что ты имеешь в виду?
— Даже не знаю. Говорю тебе, такое ощущение.
— Ты кого-нибудь видел? Здесь? Сегодня вечером?
— Я не уверен.
— Но здесь? Сегодня?
— Да нет. Пару дней назад. Просто ощущение».
Молчание. Немного погодя:
«— Я не хочу, чтобы нас засекли, Рита.
— Никто нас не засечет.
— Не хотелось бы.
— Ничего с нами не случится».
Глубокий вздох. Молчание.
«Сколько у нас еще времени?»
Это женщина. Неттингтон не отвечает.
«— Дэн?
— М-м-м…
— Что ты там делаешь?
— Смотрю.
— На что?
— На машину на той стороне улицы. Она была тут, когда я пришел?
— Какая еще машина?
— На той стороне.
— Как она выглядит?
— Да отсюда не разберешь.
— Хотя бы какого цвета?
— Синяя. Или зеленая? Иди сама посмотри.
— Не хочу я на нее смотреть.
— У тех, кто живет на той стороне, есть синяя машина? Или зеленая?
— Откуда мне знать, что там у них есть? Когда тебе нужно уходить сегодня?
— У меня еще час или около того.
— Тогда иди ко мне».
Тишина. Лента движется, воспроизводя теперь не слова, а только звуки.
Тяжелое дыхание.
Рита стонет.
«Ох, Боже мой, дай его мне!»
Вскрикнула.
Пленка кончилась.
Глава 3
Кубинцы, которые искали Элис Кармоди, наконец нашли ее в понедельник в три часа дня. Один из них спросил: «Где Джоди?» — но у него был такой акцент, что сначала Элис даже не поняла, о ком он говорит. Переспросила: «Кто?» — и ей влепили пощечину.
Что же это такое, позор и стыд, эти вонючие спики[9] таскаются по всему Майами-Бич, чего доброго, скоро доберутся до Канзаса. Впрочем, Элис понятия не имела, где он, Канзас. Она жила в дешевом отеле на углу Коллинз-авеню и Шестой улицы, здесь они ее и застукали. Элис была наркоманкой и сегодня не имела дозы с десяти утра, а эти двое, вонючки чертовы, задавали вопросы, которых она не могла понять.
— Твоя систа, — пояснил один.
— Tu hermana,[10] — сказал по-испански второй.
— Что?! — удивилась Элис, но тут же сообразила, что второй вообще не говорит по-английски. «Вонючка испанская!» — обругала она его про себя, но он, должно быть, умел читать мысли, потому что влепил ей вторую пощечину. Потом он начал что-то быстро-быстро говорить по-испански тому, кто лопотал по-английски. Выпалил не меньше трех тысяч слов, но Элис поняла только одно: Эрнесто. Значит, первого, который мог говорить на английском языке, — не на приз, ясное дело, но все-таки можно разобрать, что это английский, — зовут Эрнесто. А как зовут второго, она пока не поняла.
— Ты слюшай, — предложил Эрнесто.
— Да я же слушаю, — жалобно сказала она.
— Мы знать хотим, где твоя сис-та.
— Моя кто?
— Систа, систа, — терпеливо повторил он.
— О, — сказала Элис.
— А, — сказал он.
— Вы имеете в виду мою сестру? — догадалась Элис.
— А, — снова произнес он и развел руками, повернувшись к своему толстому засаленному приятелю.
— Какую сестру? — продолжала Элис. — У меня их две. Одна в Орландо, другая в Лос- Анджелесе.
Эрнесто снова ударил ее.
— Здес! — твердо выговорил он. — Майами. Нигде больше.
— У меня нет сестры в Майами.
На этот раз ей дал пощечину засаленный. Скажи пожалуйста, они лупят ее по очереди.
— Хватит меня бить, поняли? — крикнула Элис. — И вообще, кто вы такие? Какое право…
Договорить ей не удалось, потому что ее снова ударили, она даже не поняла, кто из двоих.
— Слюшай, ты англиски понимаешь? — спросил Эрнесто.
Дурак он, что ли, задавать такие вопросы, подумала Элис, но вслух ничего не сказала, только посмотрела на него.
— О'кей, — продолжал Эрнесто. — У тебя сист-ра, блондинка, она в Майами, мы знать хотим где, о'кей? Потому что мы хотим ее найти, о'кей? Зубы тебе выбьем, или говори, поняла ты?
Она и вправду начинала его понимать. Вполне сносно он теперь выражается на английском, даже «систа» стало совсем похоже на «сестру».
— Так вы имеете в виду Дженни? — спросила она.
Эрнесто обратился к засаленному:
— Доминго, se llama Jenny?[11]
Засаленный только плечами передернул. Доминго! Ничего себе танцевальная пара к ней завалилась!
