– Курица не птица, женщина не человек, – ляпнул Егор и осёкся.
– Я так понимаю – это шутка? – ледяным тоном осведомилась Анюта.
– Да, – поскрёб выбритую щёку Егор. – Не очень, правда, удачная. Язык мой – враг мой, как говорится.
– Отчего же? Смешно. Но мы отвлеклись.
– Анюта, – разозлился Егор, – ты меня не путай! Я, конечно, не философ, а всего лишь полуобразованный ремесленник с зачатками художественного таланта, но даже я понимаю, что человек – это совокупность всего того, что мы только что с тобой перечислили. И ещё кучи различных признаков и философских категорий. Я готов признать, что ты – разумное существо во всём равное мне. Но ты – не человек. Не гуманоид, если тебя устраивает это слово. А
– А тебе обязательно нужны достоверные сведения?
– Желательны.
– Мужчины… Все вы одинаковые. Ну ни капли поэзии! А как же очарование тайны и прелесть недосказанности?
– Между прочим, – язвительно заметил Егор, – подавляющее большинство настоящих поэтов – именно мужчины.
– Подавляющее большинство настоящих убийц и садистов – тоже мужчины. Однако, я не делаю отсюда выводов, что все мужчины – потенциальные убийцы и садисты.
– Однако, ты почему-то при этом делаешь вывод, что все мужчины лишены способности чувствовать очарование тайны и эту… как её… А! Прелесть недоговорённости, вот.
– Недосказанности.
– Один чёрт. А ты, кстати, тоже ведёшь себя иногда как типичная женщина.
– Это как? – заинтересовалась Анюта.
– Да все эти твои недомолвки, противоречия самой себе и вообще…
– Что именно «вообще»? – вкрадчиво осведомилась Анюта.
– А то, что током дерёшься и гудишь не ко времени, как сирена атомной тревоги, – резанул правду- матку Егор.
– Я ещё и не так могу! – похвасталась Анюта.
– Нисколько не сомневаюсь.
– Мы что, опять ссоримся?
– Надеюсь, что нет.
– Это хорошо, а то мне показалось…
– Да нет, всё нормально. Проехали.
– Мы разве движемся? – удивилась Анюта.
– Это такое жаргонное выражение, – пояснил Егор. – Сленг. Означает, что не будем возвращаться к данной теме разговора.
– А, понятно. Хорошо, проехали. Ты меня, кстати, тоже извини за вчерашнее. Я ведь действительно женщина. Точнее, если пользоваться мужской терминологией, – разумное существо женского пола. А в данный момент ещё и очень одинокое существо. Понимаешь?
– Да, – пробормотал растерянно Егор, – понимаю. Только…
– Всему своё время, – мягко сказала Анюта. – Всему своё время и место. Помнишь детский стишок: «Не спешите, детки, дайте только срок…»
– Будет вам и белка, будет и свисток, – закончил Егор.
– Правильно, молодец. Ну что, поедем покатаемся? Чего без дела-то сидеть!
– Поехали, – охотно согласился Егор и добавил. – Заводи!
Катались они по городу до самого вечера, и Егор (не тратить же время попусту!) опять прилично подзаработал деньжат, развозя жаждущих быстро попасть в нужные им места различных граждан и гражданок. Радио снова работало в обычном режиме, – Анюта перед выездом сообщила, что ей очень интересна информация, которую она получает при общении Егора с пассажирами, и поэтому разговаривать они пока не будут, дабы упомянутые пассажиры не сочли водителя сумасшедшим (а как ещё можно назвать человека, беседующего с радиоприёмником в собственном автомобиле?). И только когда солнце окончательно ушло за горизонт, и Егор повернул к дому, Анюта прервала молчание и спросила:
– Егор, а чем ты вообще зарабатываешь на жизнь? Неужели только тем, что развозишь людей? Что-то не похоже, тем более, что машина твоя, когда я в ней оказалась, была в таком состоянии… На ней не только ездить – в неё даже просто садиться опасно было
– Что-то всем сегодня стало интересно чем я зарабатываю на жизнь, – в задумчивости проговорил Егор. – И к чему бы это? То никому и никогда до этого никакого дала не было, а то вдруг опомнились. Как же это так получается, что мы до сих пор не знаем, чем Егор зарабатывает на жизнь? Надобно спросить, а то как-то нехорошо получается. Неправильно. Художник я, – добавил он хмуро. – Керамикой занимаюсь. Леплю всякое – разное из глины и шамота, обжигаю и продаю. Тем и живу. Плоховато, правда, последнее время стало. Крупных заказов нет, а по мелочи много не заработаешь. Да и сам я, честно сказать, как-то измельчал. Остановился, можно сказать, в развитии.
