морковки ничего не видел, окурочек замусоленный за счастье почитал?
Тут дело не в воспитании. Это — диагноз. Причем клинический. Без всяких врачебных комиссий ясный.
Потому ответила красавица с милой улыбочкой:
— Чего уж тут понимать? Проворовались наши коммунальщики.
— Это еще надо доказать! Властное лицо мэра стремительно побагровело. Ему хотелось не ладошкой легонько, а кулаком месить и месить с размаху по дубовой столешнице. Как объяснить упрямой бабе, что нельзя, никак сейчас нельзя раздувать скандал вокруг ЖКХ? Ведь он обязательно рикошетом по городской администрации ударит. Лично по нему!
А враги не дремлют. Копошатся, как свиньи в грязи, всюду разнюхивая компромат на вероятного соперника. К выборам грядущим готовятся.
Всем же известно, Осип Веньяминович (так звали директора злополучной коммуналки) — самый верный сторонник нынешнего градоначальника.
И пусть он сукин сын, но это наш сукин сын! Союзников не сдают. Уж лучше нейтрала скушать. За него-то точно никто не вступится. Даже противники…
Успокоился немного глава администрации. Решение принял. Но как всякий поднаторевший в интригах аппаратчик, шанс последний ревизорше оставил:
— Вы знаете, что Осип Веньяминыч — двадцать лет на жилищном хозяйстве? Всю жизнь городу отдал. И что теперь? Мы его вместо благодарности под суд отдадим?.. Душевней надо быть, Александра! Добрее! Вы же женщина! Ну, ошибся человек. С кем не бывает? Так давайте его поправим. Объясним, в чем он не прав. Само собой, накажем примерно. Чтоб другим неповадно было.
Палец мэра выразительно постучал по столу:
— Но только здесь! Не за пределами кабинета! Нечего сор из избы выносить.
Начала кое-что понимать красавица. Смутно пока, неясно. Но отступать не захотела:
— А как с «Парусом» быть? С «Ремсервисом»?
Расплылся в добродушнейшей из улыбок градоначальник. Руками плавно повел:
— Драгоценная вы наша ревизорша! Конечно же, и их приструним! Налоговую к фирмачам зашлем, пусть отчисления проверят. Но, в принципе! — тут палец мэра резко взметнулся вверх. — Хорошим делом ребята заняты. Нужным! Вы же в курсе, грядет реформа всей коммунальной сферы. И важно, крайне важно поддержать сейчас будущих конкурентов нашего ЖКХ. Государственная, можно сказать, задача! Вдумайтесь в перспективу. Это ж насколько будет лучше для простых горожан и выгоднее для бюджета!
Не вняла дешевенькой демагогии красавица. Лицом не посветлела, улыбкой встречной, на все готовой, не озарилась. Наоборот, спросила очень серьезно:
— Скажите, а что б вы сделали, если бы вас попробовали запугать?
Изменился в лице глава администрации. Враз посуровел:
— Не понял?!
— Моей сотруднице, непосредственному проверяющему, угрожали. Некий Гаврик, владелец «Паруса».
Откинулся в кресле насупившийся шеф. Зубы стиснул. Нет, все-таки Осип — настоящий сукин сын! Что за дерьмо он пригрел? С кем связался?!
Бросил хмуро, завершая аудиенцию:
— Теперь понял. Р-разберемся!
Только на похоронах поняла Александра, насколько авторитетен и влиятелен в городе был ее залеточка.
Но сначала случился небольшой инцидент. Какие-то угрюмые качки с бритыми затылками и траурными повязками на рукавах пузырящихся ветровок ни в какую не хотели пропускать к месту гражданской панихиды никому не известную заплаканную женщину в черном.
Выручил брат Леши, такой же чернявый и подвижный мужественный атлет с окаменевшим от горя чеканным лицом.
Растолкал молча сразу притихших охранников, подвел Александру к самому изголовью большого лакированного гроба. Шепнул тихонько, разом отметая всяческие сомнения:
— Леха был бы доволен…
Сквозь застилающие глаза слезы печально сгорбившаяся Александра с трудом различала нарочито скорбные фигуры известных в городе важных персон.
Лишь мэр дипломатично не появился, выставив взамен двоих первых заместителей. Но венок от своего имени все же прислал.
А так — были все. Если бы красавица сохранила способность наблюдать, она бы немало удивилась, заметив, что холеная, самодовольная толпа представителей городской элиты густо разбавлена совершенно другими, порой даже экзотическими типажами.
Старший милицейский чин неожиданно оказался почти в центре компании синих от наколок пасмурных субъектов с явно уголовным прошлым.
С представителями налоговых органов мирно беседовал бывший глава рухнувшей года два назад местной финансовой пирамиды. Румяный хлыщ из судейских заинтересованно внимал привычно гнущему пальцы молодцу шулерского вида.
И все почтительно уступали дорогу окруженному квадратными телохранителями массивному мужчине с жестоким и властным лицом. Александра не знала значения случайно услышанного слова «смотрящий», а спрашивать — ни сил, ни желания не было.
Остаться на поминки она категорически отказалась. Села в поданную по знаку Лешиного брата машину и умчалась с кладбища прочь.
Лишь дома обнаружила непонятно как очутившуюся в кармашке глянцевую визитку. На обратной стороне маленького прямоугольничка было косо начертано: «Если что — не стесняйся».
Уронила красавица на пол ненужную бумажку. Рухнула лицом в подушку, забилась в беззвучных рыданиях.
Поняла вдруг с ужасающей очевидностью Александра — одна на этом свете осталась. Одна- одинешенька. И за мужчин убитых отомстить некому…
Руководитель городской администрации был крут не только на словах. Меры он принял быстрые и решительные.
Скрипнула однажды дверь, и порог служебного кабинета начальника КРО переступил вальяжный мужчина в отлично сшитом модном пиджаке.
Был он гладок, явно не беден, а чуть прищуренные глаза излучали почти американские, насквозь фальшивые, доброжелательность и жизнелюбие.
Ослепительно сияя не совсем естественной улыбкой, импозантный гость раскованно опустился на стул для посетителей. Заявил бодро, нахально уставясь на внимательно его рассматривающую хозяйку:
— Я — директор «Паруса». А заодно и «Ремсервиса». Гавриил Михалыч. Можно просто Гаврик.
Что-что, а паузы держать Александра умела. Поник слегка Гаврюша. Улыбочка радужная скисла. Но нахальства не убавилось:
— Извиняться к вам пришел, Александра Вадимовна. Понимаете, я человек простой. Институтов не кончал. Могу иногда и сказать не так. А люди, они ведь тоже разные. Каждый по своему кроит…
Дернулась за борт пиджака украшенная слишком крупным перстнем рука. Остановилась, наткнувшись на пристальный взгляд молодого стажера. И голосом жестким, не очень добрым:
— Вышел бы ты покурить, браток. Нечего тут подслушивать.
— Сиди, Роберт, — не оборачиваясь, бросила начинающая злиться Александра.
— Посмотришь, как взятки предлагаются. Может пригодиться.
— Ну зачем вы так, Александра Вадимовна? — снова засиял директор «Паруса». — Просто… маленькая компенсация за моральный ущерб. Время такое — за все платить нужно.
— Не передо мной вам извиняться надо, Гаврила Михалыч, — почти ласково пропела окончательно разозленная запредельной наглостью красавица. — И… «компенсацию» не мне предлагать.
