Антонис с удовольствием навернул круассаны с абрикосовым вареньем и наспех приготовленные бутерброды с овечьим сыром и оливками. Зефира, увидев волчий аппетит гостя, сразу сообразила, что одними круассанами не обойтись. После принятия пищи Антонис повеселел. Потягивая из высокого узкого стакана холодный морс, он с наслаждением развалился в плетеном кресле. Легкий ветерок играл листьями пальм, кричали суетливые чайки, вдали переливалось на солнце море – с тенистой террасы жизнь выглядела прекрасной.
Удовольствие продолжалось недолго. Нетерпеливый дед Лесас потребовал к себе внимания.
– Я тебя уже три часа жду, никак на сайте зарегистрироваться не могу!
– На каком сайте? – Антонис посмотрел на деда круглыми, как у кошки, глазами.
– Не важно, – пробурчал дед, маскируя смущение. – Ты мне поможешь или нет?
Во старик дает! – хихикал про себя Антонис, заводя аккаунт на фейсбуке. Александрес Маргаритис, восемьдесят семь лет – чума, а не старик! Интересно, с кем он там общаться собирается? Не с барышнями ли в неглиже?
– И фотографию мою загрузи, – руководил дед.
Антонис перебрал весь дедов архив, но так и не нашел ни одного снимка, который бы деда устроил – на всех фотографиях дед Лесас был слишком старым, а он хотел на сайте выглядеть молодым.
Точно, виртуальные романы крутить вздумал! – утвердился в своей догадке Антонис. Это занятие его начало забавлять. Он придумал за деда веселые ответы в анкете и вставил на его страницу парочку молодежных видеороликов.
С фотографией выход нашелся. Антонис отсканировал бумажное фото деда, где он был на пятьдесят лет моложе, и еще подретушировал его в фотошопе. Получился не дед, а киногерой: гордый орлиный взгляд, благородное тонкое лицо, юношеская фигура, в аристократических руках клюшка для гольфа.
– Вот, другое дело! Уважил старика, только я больно смазливым получился, так меня никто не узнает. Нельзя ли добавить некоторое несовершенство?
О боги! За что ему это?! Пока угодишь деду, свихнешься.
– А я бы оставил. Ты тут такой импозантный, сразу располагаешь к общению. Женщинам такие орлы нравятся.
– Ладно, оставь, – нехотя согласился польщенный дед. – Ты вот что, покажи мне, как людей искать.
– Ну, это просто. Набираешь в строке «поиск» имя, фамилию, город, возраст, если знаешь, – и готово. Вот смотри: «Antonis Sankinis, Athens». – Поисковик выдал страницу с физиономией Антониса. – Это я, добавляй меня в друзья.
Дед Лесас нажал на кнопку «добавить в друзья» – операция ему удалась. Почувствовав себя опытным пользователем, он поспешил спровадить внука.
– Ну все, иди. Дальше я сам.
Только Антонис удобно устроился на террасе за маленькой чашкой кофе и стаканчиком холодной воды, как его снова позвал дед – у него опять что-то не клеилось.
– Твой поиск не работает! – пожаловался он.
– Может, ты неправильно вводил данные? Кого надо найти?
– Ее зовут Аида. Аида Лакришева, – неохотно поделился дед секретной информацией. – Город не знаю, Минск, наверное. А лет примерно как и мне или чуть меньше.
Надо же! Тайная зазноба. Жаль старика, если эта Аида – его ровесница, то ее на сайте нет – в таком возрасте люди на фейсбуке не регистрируются, это только дед Лесас учудил. А может, не только на сайте Аиды нет, но уже и в живых.
– Сейчас посмотрим, – Антонис набрал исходные данные, но Аиды Лакришевой поисковик не выдал. Нашлось трое Лакришевых: Тенгиз из-под Астаны – пятидесятитрехлетний сельчанин с типичной внешностью казаха, Олег из Воркуты – двадцатилетний малый с зэковскими татуировками на обоих плечах и двадцатишестилетняя Ярослава из Петербурга. Анкета девушки была весьма лаконичной – одно фото и пара коротких ответов на вопросы.
– Вот все, что есть, – предъявил Антонис результат поиска. Результатом дед не удовлетворился.
– Дерьмовый сайт! – выдал он вердикт. – Ни черта нет!
– Ты не расстраивайся, найдем мы твою Аиду. Есть еще и другие поисковые системы, те же базы данных, например, или, в конце концов, можно будет послать официальный запрос в Минск.
Настроение у деда испортилось. Он с таким азартом заполнял свою страницу, и на тебе – все старания коту под хвост. Деда надо было чем-то отвлечь, и Антонис спросил:
– Кто эта женщина, Аида Лакришева?
– Аида! – Дел Лесас закатил глаза к потолку. – Божественная, божественная женщина! Сейчас я тебе про нее расскажу. В госпитале в тот раз нас не хватились – не до того было. Утром, когда мы бродили по пещере, в городе взорвалась хлебопекарня. Раненых работников привезли в наш госпиталь, где несколько часов подряд врачи спасали им жизни. Мы с Федькой догадались, что взрыв на пекарне – дело рук тех немцев, которых мы видели ночью в горах. На душе у нас стало гнусно, мы чувствовали себя так, словно это мы подорвали пекарню.
Скоро нас с Федькой должны были выписать и отправить на фронт. Я подарил Анечке браслет. Странный штопор перекочевал в мой карман, а яблоко из золота так и осталось лежать в земле под платаном. Перед сном, отвернувшись к стене, я изучал конструкцию штопора: разглядывал рисунок на набалдашнике, водил пальцем по винту. Случайно я надавил на ось в его верхушке, и штопор открылся, как бутон цветка из четырех лепестков. На одеяло выпал бесцветный камень. Я никогда раньше не видел алмазов, только слышал о них и читал, но догадался, что это именно он. Алмаз был довольно-таки крупным, с фалангу моего пальца. Первая мысль, которая меня посетила, – сдать его командованию. Ее вытеснила вторая мысль, более разумная, – спрятать свою находку и помалкивать. Нет, я не собирался обогатиться за счет алмаза. На войне время идет по-другому, каждый день проживается как последний, и мечтаешь только о том, чтобы дожить до конца войны, а там никаких алмазов не надо – жизнь и без них будет замечательной. Я засунул алмаз обратно в штопор и убрал его под подушку. Удивительное дело: раньше я относился к штопору, как к железке: есть он у меня, нет его – все равно. Потеряется, и пусть – не велика беда. Но после того как мне стало известно, что внутри него заключен драгоценный камень, я забыл покой.
Когда-то, учась в школе, я готовился к своим первым экзаменам и очень боялся их провалить. Мама мне посоветовала в ночь накануне сдачи положить под подушку конспект, чтобы за ночь все правила из тетради переместились в голову. Не знаю, как с правилами – впитываются они в голову или нет, а алмаз, лежащий под подушкой, в мозг мой просочился. Ночью он мне снился, а днем я не переставал о нем думать. Я уже сто раз пожалел, что забрал его из тайника в пещере.
Однажды в наш госпиталь с концертом приехала Грета Стриж. Она больше не напоминала подростка: рассыпанные по плечам кудри, стройная женственная фигура, лукавый взгляд и прежняя восхитительная ямочка на подбородке. Под аккомпанемент гармониста Грета пела про синий платочек, а я смотрел на нее и вспоминал нашу встречу. Я считал себя ее старым знакомым и после выступления, когда артисты направлялись в столовую, я нахально подошел к ней и заговорил. Она улыбнулась, сказала, что помнит меня, и это придало мне уверенности. Федька, змей, увидев, что я по-свойски болтаю с Гретой, тоже подошел и представился. Глаз у него загорелся. Я еще во время концерта заметил, как Федька на нее смотрел.
Во мне вдруг пробудилась ревность, и я готов был придушить своего товарища. Ну, думаю, стервец, меня на кривой козе не обойдешь. Вечером я рискнул улизнуть из госпиталя, чтобы встретиться с Гретой. Хотел поговорить с ней наедине, без этого прохвоста Федьки. Наглости мне было не занимать и навык являться к барышне без приглашения уже имелся. С ветками жасмина я пришел к бараку, где разместились артисты, благо он был недалеко от госпиталя. Я разузнал, где окна комнаты Греты, заглянул внутрь – никого. Ждать я не мог, а уходить ни с чем не хотелось. Завтра на фронт, может, и не увижу ее больше. Так что пан или пропал. Я залез в окно, чтобы оставить цветы и написать записку. Что писать, я не знал. Хотелось так много ей сказать, а написать не получилось ни слова. На клочке бумаге я писал карандашом слова, зачеркивал, снова писал… Пока я мучил бумагу, пришла Грета. Веселая и усталая, с ридикюлем и жасмином в руках, она тихо появилась на пороге. Увидев мою спину, сгорбленную над низким столиком,
