по имени, кроме уборщицы тети Даши, никого не знал.
«Ну и дела, – подумал он. – Впору ставить свечку и начать молиться Богу...»
Молиться Богу Арсений не умел тоже. И свечек, кажется, дома не было.
Он вернулся к пылающему Федору, отшвырнув по дороге попавшегося под ноги кота. Кот жалобно мяукнул.
– Похоже, Заяц, врач к нам не приедет. Придется жить с ватой в животе до завтра. А завтра вызовем доктора Петровского.
Федька облегченно вздохнул: наверное, обрадовался тому, что теперь его гарантированно не увезут в больницу и жить с ватой в животе до завтра придется «амбулаторно». Но тут же поморщился – видно, боль в животе не утихала.
– Пап, а давай позовем Майю, – прошептал он, облизывая сухие губы.
– Подожди, я тебе сейчас таблетку жаропонижающего средства дам, – вспомнил вдруг Арсений и снова отправился на кухню, спросив уже по дороге: – Какую такую Майю? Пчелку из мультфильма?
В аптечке он долго искал аспирин. Нервничал, разгребая кучу ненужных и в большинстве уже давно просроченных упаковок. Татьяна была помешана на лекарствах и покупала их на все случаи жизни. Имелся здесь даже эссенциале от печени, хотя ни один из членов семьи точно не знал, где она находится.
– Федька, я уже иду! И несу тебе аспирин! Сейчас выпьешь, и температуру твою как рукой снимет!
Федор послушно проглотил таблетку и выпил по приказанию отца целый стакан воды. Где-то он слышал, что при повышении температуры нужно пить как можно больше жидкости, чтобы не случилось обезвоживания организма.
– Она не пчелка из мультфильма. Она повар, – выдохнул Федор, откидываясь на подушку.
– Повар, говоришь? А зачем нам повар? – вяло поинтересовался Арсений, думая о своем.
Наверное, права была та девушка в телефонной трубке. Нет ничего страшного, что ребенок проглотил вату, намазанную мазью. Температура с этим никак не связана, и живот у него болит тоже не поэтому. Живот болит, потому что... потому что...
Черт возьми, ну почему же у него тогда болит живот?
– Затем, что она врач. Да ну тебя, пап, – пробубнил Федор и отвернулся к стене.
– Врач, говоришь? – внезапно заинтересовался Арсений, вспоминая черноволосую девицу в короткой клетчатой юбочке и беленьких носочках. Не похожа она вообще-то на врача... Хотя и на повара вроде бы тоже не похожа...
Похожа на обыкновенную девчонку. Арсений почему-то ее всерьез не воспринимал.
– А ты откуда узнал вообще, что она врач? Это она тебе сказала?
Федька только кивнул, не удостоив отца ответом.
Арсений помолчал недолго, разглядывая его мокрый взъерошенный затылок.
Да нет, ерунда все это. Номер девчонкиного телефона у него где-то был записан, при желании найти можно. Но не станет же он, в самом деле, звонить ей в двенадцать часов ночи и требовать, чтобы она приехала и осмотрела его сына, который проглотил вату?
Да она просто рассмеется в трубку, а потом пошлет его подальше вместе со всеми его нелепыми фантазиями.
И права будет.
– Федь, болит живот?
Федор угукнул, не поворачиваясь. Арсений вздохнул.
Объявление о предоставлении услуг «приходящего повара» он нашел на столбе неподалеку от автомобильной стоянки. Собственно, если бы не это объявление, Арсению и в голову бы не пришло устраивать детский день рождения дома. Заказал бы кафе, и все дела. Объявление висело на столбе, обклеенном по большей части рекламными листовками эскорт-услуг и страховых компаний, и привлекало к себе внимание тем, что написано было от руки на клетчатом листке бумаги. Строгим и ровным ученическим почерком. А в самом низу, как водится, листок был разрезан на вертикальные полоски с номером телефона и именем...
Где-то ведь он валяется, этот листок с номером телефона.
Но нет. Все-таки неудобно ей звонить. Категорически неудобно.
Ну что он ей скажет?
«Добрый день, Майя, то есть доброй ночи... Мой сын проглотил вату, намазанную мазью. У него поднялась температура и болит живот. Я слышал, у вас неоконченное медицинское образование... Не могли бы вы приехать и посмотреть его? Я заплачу вам много-много денег, только, пожалуйста...»
Бред, полный бред. К тому же «неоконченное медицинское образование» – это слишком расплывчатое понятие. Может, она, эта самая Майя, ни черта в медицине не смыслит... А если даже и смыслит...
Хотя деньги ведь ей наверняка нужны. И даже очень нужны. Иначе не стала бы писать детским почерком на листочках в клеточку объявления и стоять полдня у чужой плиты за четыреста рублей...
Тогда, может быть, все-таки?..
Федор застонал, переворачиваясь на спину.
Арсений даже спрашивать уже боялся у него про живот, а температуру проверять было еще рано...
– Ладно, – сказал он, поднимаясь. – Выхода другого у нас все равно нет. Сейчас я позвоню этой самой Майе и... По крайней мере спрошу у нее, насколько это опасно, если ребенок проглотил вату... А там уже посмотрим...
Облака вечером были красивые, дымчато-жемчужные, и Майя искоса поглядывала на них, изредка отрывая взгляд от вязаного полотна и жалея себя за то, что нет у нее возможности отложить в сторону свое вязанье и любоваться этими облаками столько, сколько хочется. До тех пор, пока они не исчезнут с горизонта.
Она любила смотреть на облака, а жалеть себя не любила нисколько. Но все-таки иногда жалела, потому что очень часто, кроме нее, сделать это было и некому.
Ночь наступила почти внезапно: желтая молния ловкой змеей скользнула на темной синеве горизонта и потухла, унося с собой дневной свет. Часа через два Майя отложила вязанье и посмотрела на циферблат: почти двенадцать. Глаза слипаются, но все-таки нужно еще заставить себя собрать джемпер, потому что завтра утром она обещала принести его в магазин.
Нарушать данные обещания Майя не любила.
А еще, перед магазином, надо успеть забежать в поликлинику и занести еженедельную баночку. Ох уж эти анализы! Но идти придется, потому что в прошлый раз врачи усмотрели какое-то отклонение от нормы в количестве то ли сахара, то ли белка. И если Майя завтра не появится в поликлинике, ей по первое число попадет от строгой гинекологини.
«Час, – мысленно прикинула она, раскладывая готовые уже детали на столе. – Максимум – полтора, больше на сборку не уйдет. Ничего страшного, можно будет выспаться завтра днем. Или вечером лечь спать пораньше. Или...»
Она была стопроцентным жаворонком, просыпалась всегда рано и чувствовала себя отлично, а вот вечером после одиннадцати у нее обычно слипались глаза, и заставить себя сосредоточиться на работе было очень трудно.
В начале первого неожиданно зазвонил телефон.
Она вздрогнула и сразу же испугалась: ночной звонок – всегда предвестник беды, просто так звонить в первом часу ночи никто не станет. Неужели что-то случилось с мамой?
Телефонный аппарат стоял в прихожей, и она бросилась к нему бегом. Схватила трубку и услышала мужской голос:
– Майя? Вы... не спите?
Сердце упало вниз. Голос был незнакомый и... встревоженный. Эта тревога чувствовалась на расстоянии, и ей вдруг стало совсем-совсем плохо.
– Что-то случилось? Не тяните, говорите быстрей!
На минуту в трубке воцарилось какое-то странное молчание. Потом она наконец услышала:
– В общем-то случилось... Мой сын... Он проглотил вату. И теперь...
– Что? – Майя едва сдержала нервный смех, который утонул во вздохе облегчения: слава Богу, кто-то ошибся номером! Чей-то сын проглотил... Что-то там такое проглотил, не важно, главное – она здесь
