которые, кстати, оказались для нее не таким уж и страшным испытанием, как она себе это представляла.
Да, боль была, но вполне терпимая, и она даже не закричала ни разу. А уже потом, когда крошечную Яську на несколько секунд приложили к ее груди, она удивленно спросила у акушерки:
– И это – все?
Акушерка в ответ улыбнулась и сказала что-то насчет болевого порога, который у Майи оказался низким.
Или, наоборот, высоким?
Она сейчас уже не помнила.
А вот эту первую секунду, когда приложили к ее груди крохотную Яську, и слова врача: «Ну вот и все, у вас девочка!» – точно знала, что запомнит на долгие годы.
На всю оставшуюся жизнь.
Сейчас Яська спала, но уже начинала потихоньку ворочаться во сне и покряхтывать, выказывая первые признаки голода.
Поднявшись со своей постели, Майя склонилась над кроваткой и принялась разглядывать дочку. Глядя на крохотное личико, не верилось, что когда-нибудь Яська вырастет, превратится во взрослую девушку, в женщину. Станет когда-нибудь матерью, приобретет профессию – будет, например, врачом или адвокатом. А может быть, архитектором.
Словно почувствовав ее взгляд, Яська закряхтела громче, наморщила крохотный лоб и слабенько запищала.
– Ну иди сюда, мой золотой архитектор, – улыбнулась Майя, поднимая ее из кроватки. – Мой самый голодный на свете будущий адвокат... И пеленки у адвоката мокрые, вот беда-то... Ну ничего, сейчас мы тебе пеленки поменяем, будешь опять сухой...
Она развернула Яську, которая сразу же забрыкала ножками, замахала крохотными ручками и запищала еще громче тоненьким голоском. Не удержавшись, поцеловала ее в одну пятку, потом в другую, припомнила глупую примету о том, что нельзя целовать младенцев в пятки, засмеялась и снова эти пятки расцеловала.
Вокруг пухлой Яськиной ножки был обмотан медицинский бинт с болтающимся куском коричневой клеенки, на котором шариковой ручкой было написано, что Яська – ее дочка, что она девочка и что родилась она двенадцатого октября.
Первая семейная реликвия.
Когда-нибудь Яська подрастет, и они вместе, вдвоем, будут разглядывать этот смешной кусок клеенки, на котором написано, что Яська – девочка.
Вдвоем...
Сердце кольнуло ледяными иголками прочно обосновавшейся в самой его глубине не утихающей боли.
«А ведь все могло быть иначе», – в сотый, в тысячный раз подумала Майя. Все могло быть совсем по- другому, если бы тогда, четыре месяца назад, она не сбежала бы от Арсения, поддавшись испугу, а дождалась бы его и просто с ним поговорила... Если бы подумала хорошенько и вспомнила Федькины рассказы про «дядь Митькиного папу», который возился с ним столько, что стал почти родным дедом и называть его дедом уже вошло в привычку... Если бы вовремя сообразила...
Если бы не оставила, убегая, ту дурацкую записку, из-за которой, наверное, Арсений и не стал ее искать и даже звонить ей не стал, чтобы что-то выяснить.
Выяснять было нечего. Она очень старалась, когда писала эту записку, сделать так, чтобы все было понятно. Только ведь он не знает, что эти понятные слова были адресованы совсем другому человеку... Не знает и теперь уже никогда не узнает.
Больно, обидно. А ничего уже не поделаешь. Ничего не изменишь.
Она пыталась изменить – не вышло.
В тот день, когда стало очевидным недоразумение с половинкой перламутровой раковины, она, отыскав на улице первый попавшийся телефонный автомат, сразу же позвонила Арсению.
Только он и слушать ее не стал.
Перебил, не дав возможности закончить фразу, пожелал большого счастья и бросил трубку.
Второй раз Майя звонить не стала, вдруг отчетливо осознав, что человек по большому счету над своей судьбой не имеет никакой власти. Как она, судьба, решит – так и будет. Можно сопротивляться сколько угодно, можно кричать и топать ногами, можно даже попытаться пожаловаться на свою судьбу в какие- нибудь высшие инстанции... Толку от всего этого не будет никакого.
Значит, просто не судьба им быть вместе. И может быть, у всех женщин в их семье на роду написана разлука с любимым. Кто знает, что ждет впереди маленькую Яську?
Глупо, конечно, было думать об этом сейчас, когда Яська еще совсем крошечная. И все-таки не думать не получалось. Нет, ужасно не хотелось, чтобы она повторила судьбу своей матери и бабушки. Если бы только она могла изменить эту судьбу! Да что толку об этом рассуждать?
Тем более сейчас, когда Яська – всего лишь маленький и уютный розовый комочек.
Три килограмма чистого счастья, заснувшего у нее на руках.
Осторожно, стараясь не потревожить, она переложила маленький сверток обратно в кроватку и посмотрела на дисплей лежащего на прикроватной тумбочке мобильного телефона. В десять – выписка. Через три часа их с Яськой возле входа будет встречать мама. Наверняка с огромным букетом цветов, счастливая от того, что стала бабушкой.
Только мама... А больше никто.
Нахмурившись, Майя строго приказала себе больше об этом не думать. И что это с ней, в самом деле? Как будто бы еще с первых дней беременности она не знала о том, что встречать ее из роддома будет только мама! Как будто бы не была к этому готова! И что, в самом деле, в этом такого страшного? Ну и пусть всех остальных женщин с новорожденными детьми встречают мужья! Ее маму, кстати, тоже никакой муж не встречал. И что, от этого Майя выросла несчастной? Больной? Или еще какой-нибудь... не такой?
Вот и Яська у нее вырастет – счастливой и вполне такой, как надо!
А думать о том, о чем думать категорически нельзя, она больше не будет. Ни к чему портить себе настроение в такой счастливый день.
На помощь в борьбе с ненужными мыслями вовремя пришел мобильный телефон. Завибрировал на тумбочке, начав энергично продвигаться к самому ее краю. На дисплее высвечивался домашний номер.
– Привет, мамкин! – тихо сказала Майя, выходя из палаты и осторожно прикрывая за собой дверь.
– Как там ваши дела? – привычно поинтересовалась мать. Этот вопрос она задавала каждый раз, когда звонила. А звонила она по восемь – десять раз в день.
– У нас все отлично. Вечером взвешивались. Оказалось, наели еще пятьдесят граммов веса. А в остальном все по-прежнему. Едим и спим, как и полагается.
– Ну вот и молодцы. А я по вам ужасно соскучилась. Не дождусь, когда увижу!
– Ну ты уж потерпи немного, – улыбнулась Майя. – Осталось-то всего ничего, три часа каких-то. Мы тебе еще надоесть успеем!
– Ну что ты, не говори глупости! Май, я вот что звоню: не знаю, какую ленту купить-то?
– Розовую, – удивилась в ответ Майя. – Мам, ты чего? Забыла, что ли, что Яська девочка? Девочкам розовые ленты покупать надо, не голубые же!
– Да я не про это! – немного сердито пробормотала в трубку мать. – Не про цвет! Цвет-то понятно, что розовый! Ты мне скажи, капроновую или атласную? Капроновая вроде бы попышнее будет выглядеть... Но атласная как-то благороднее...
Майя не смогла удержаться от смеха:
– Чудо ты человек, вот проблему-то придумала! Ну покупай атласную, если она благороднее... Пусть Яська у нас будет благородной...
– Да вот и я думаю, – серьезно ответила Анна Андреевна. – Пожалуй, атласную куплю... Хотя и капроновую куплю тоже! Пусть две будет! На выписку возьму атласную, а капроновая тоже пригодится, на прогулку или к врачу сходить...
– Ага! – весело поддержала Майя. – Или банты Яське завязывать, когда она в школу пойдет! Да и
