галстуке. В расследованиях же ему не было равных.
Флинн подозревал, что Коки и живет в Олд-Рекордс-Билдинг: нашел себе комнатку, поставил койку, шкаф, плитку, но прямого вопроса не задавал. Когда же он приглашал Коки домой, на воскресный концерт или обед, тот всегда отказывался.
А шахматный матч продолжался. Иногда Флинн выигрывал.
Флинн взял чашку с чаем.
— Я вижу, ты наконец-то пошел слоном.
Правая часть лица Коки улыбнулась.
Не беря в руки листка со списком пассажиров рейса восемьдесят, он внимательно просмотрел его.
— Убийства — уже пройденный этап, — прокомментировал Флинн. — Теперь пришел черед массовых убийств. С убийством на первые полосы газет не попадешь.
— Перси Липер, — озвучил Коки одну строку списка.
Коки открыл спортивный раздел утренней газеты, которую он уже положил на стол Флинна.
Флинн не знал, то ли Коки стал таким молчаливым после ранения, то ли всегда предпочитал словам дело: лучше быстро показать, чем долго рассказывать.
Заголовок гласил: «ЛАЙМИ[6] ПРИМЕРЯЕТ КОРОНУ ЧЕМПИОНА В СРЕДНЕМ ВЕСЕ — Липер уложил Генри в девятом раунде».
Середину страницы занимал фотоснимок боксерского поединка: один из боксеров после удара второго валился на ринг.
Этот второй застыл, готовый нанести новый удар. Мышцы бугрились, из превращенного в лепешку носа текла кровь.
— Так это Перси Липер, — протянул Флетч. — В полночь — чемпион мира, через три часа с четвертью — обугленный труп. Сюжет, достойный Чосера, Коки, но мне почему-то не смешно.
Флинн полистал телефонный справочник: он собрался позвонить в школу Картрайта.
— Федеральный судья, актер, играющий в шекспировских пьесах, чемпион по боксу. «Лишние люди». Не верю!
В трубке послышался женский голос, несомненно секретаря.
— Школа Картрайта. Доброе утро.
— Доброе утро. Это мистер Флинн. Мне нужно поговорить с одним из моих сыновей, Рэнди или Тоддом.
— Я очень сожалею, мистер Флинн, но их нельзя отрывать от занятий. Они сейчас на спортивной площадке.
— Что вы сказали?
— Я сказала, что их нельзя отрывать от занятий. Они на спортивной площадке. Играют в футбол.
— Я слышал, что вы сказали. И попросил вас повторить то же самое, чтобы убедиться, что у вас хватит на это смелости. Теперь убедился, поэтому позвольте повторить то, что сказал вам я. Я сказал, что мне нужно поговорить с одним из моих сыновей. Сказал не потому, что того захотела моя левая нога. Сказал не потому, что один из моих сыновей стоит сейчас рядом с вами и ждет, когда вы передадите ему трубку. Если бы они сейчас не были чем-то заняты, у меня, безусловно, возник бы вопрос, а за что я плачу школе такие большие деньги? Опять же я не сказал, что прошу вашего разрешения на разговор с одним из моих сыновей. А теперь, если я выразился достаточно ясно, пожалуйста, подзовите к телефону одного из них, и как можно быстрее.
Последовала пауза: секретарь переваривала услышанное.
— Один момент, мистер Флинн.
Коки улыбался.
Флинн прикрыл микрофон рукой.
— Какой я, однако, грубиян. Но мне надоело слышать «нет», с какой бы просьбой, пусть и самой простой, не обращаешься к человеку. Подойди к любому прохожему на улице и предложи ему сказать на выбор «да» или «нет», так девяносто девять из ста скажут «нет».
— Если ты действительно подойдешь и обратишься с таким вопросом, тебя арестуют, — заметил Коки.
— Неужели?
— Это называется «приставание к людям в общественном месте».
— Как-то не подумал об этом. Да, похоже, у нас слишком много законов.
— Па?
Тодд тяжело дышал.
— Вы оба играете в футбол?
— Да.
— Хорошо. Потные и вонючие?
— Да.
— Отлично. Я не хочу, чтобы после игры вы принимали душ. Оба.
— Почему?
— Я знал, что ты задашь мне этот вопрос. Потому что у меня есть для вас одно поручение.
— Здорово.
— Я хочу, чтобы после школы вы вернулись домой, благоухая потом. Возьмете из корзины с грязной одеждой джинсы и все прочее. Что-то наденьте, остальное бросьте в рюкзаки, и отправляйтесь в подземку.
— Хорошо.
— Я хочу, чтобы ровно в пять часов вы вышли из станции подземки на Гарвард-сквер. Там увидите Гроувера. Он начнет на вас кричать, бросится за вами, попытается вас арестовать. Я хочу, чтобы вы устроили зевакам запоминающееся зрелище. Разбегайтесь в разные стороны, кричите сами, позвольте ему поймать одного из вас. Можете немного намять ему бока. Возражений нет?
— Нет.
— Вот и хорошо. Не понимаю, почему я всегда отдаю самые лакомые куски другим людям.
— Он нас арестует?
— Нет. Вы оба убежите. Порознь. Порознь и останетесь.
— А ради чего?
— Я посылаю вас в подполье. Хочу, чтобы вы помогали найти группу людей, обретающихся в Кембридже. Они называют себя Лигой лишних людей.
— О них недавно писали в газете.
— О них написали и сегодня. Они заявляют, что взрыв самолета — их работа. Очаровательная компания.
— Если кто-то из нас найдет эту группу, нам надо в нее внедриться?
— Да. За вами же гонятся копы.
— Я понял.
— Если одна из подпольных групп не подберет вас в течение часа после потасовки с Гроувером, начинайте спрашивать людей на улице, где вы сможете провести ночь. Если затея с Гроувером удастся, проблем с этим у вас не будет. Побег от копа — пропуск в любую подпольную группу.
— А потом мы должны выйти на «Три эл?»
— Да. Заголовки на первых полосах газет, особенно «Бостон стар», позволят вам затронуть эту тему. Повосхищайтесь героями.
— Нам не терпится влиться в их стройные ряды.
— Вот-вот. В похвалах не скупитесь. Сделайте все, что в ваших силах. Будьте осторожны. Отзванивайте матери каждый день ровно в четыре.
— Да, сэр.
— И помните — душ не принимать.
