Джан Бэннон, шериф. Зачем это мне понадобилось бы, черт возьми?
– Это вы его купили?
– Я приехал сегодня сюда, чтобы продать его Прессу Ла Франсу.
Баргун сильно призадумался:
– Ему, безусловно, чересчур сильно этого хочется. Пытается собрать участки для перепродажи. У него есть там клочок, Том?
– Пятьдесят акров прямо позади. Баргун кивнул.
– Может быть, сможет толкнуть, если получит прибрежный кусок.
Том почесал белоснежную, стриженную ежиком шевелюру, кашлянул и заметил:
– Банни, я бы не назвал жену Бэннона женщиной такого сорта. Нам ведь пришлось явиться туда, выгонять ее с ребятишками, все кругом опечатывать. Я терпеть не могу это дело. Стараемся облегчить его, сколько можем, да только нету никакого надежного способа его облегчить. Она была страшно расстроена, можешь поверить.
Шериф спросил и записал имена моих свидетелей. Я еще кое-что вспомнил. Почему меня ждали в отеле? Нет ли тут какой-нибудь связи с уклончивостью Ла Франса во время нашего телефонного разговора?
– Кто вам сказал, что я буду в отеле, шериф?
– Вроде бы Фредди дознался, а, Том? – уточнил Баргун, получил кивок Тома и продолжал:
– Ведь, по вашим словам, вы приехали повидаться с Ла Франсом. Вот вам и объяснение. Фредди Хаззард – племянник Ла Франса, старший сын его сестры. Самый молодой мой помощник, мистер. Да вы его в отеле видели, такой долговязый.
– Сын одного из администраторов округа?
– Точно, парнишка Монаха. Только я его не поэтому взял. Фредди закончил службу в военной полиции с хорошими рекомендациями и здесь зарабатывает свое жалованье.
– Кажется, говорили, что тело нашел некий Фредди?
– Точно. Во время обычного патрульного обхода, в девять тридцать. Понимаете, жена Бэннона оставила мне для него записку, а я не знал, каким образом Бэннон вернется к себе, в лодке или еще на чем-нибудь. Он, по ее словам, собирался приехать в пятницу или в субботу, так что я велел ребятам посматривать. – Шериф пристально посмотрел на меня. – Вы на что-то намекаете?
– Не знаю, шериф. Но обязательно выясню. Ведь у вас тоже есть подозрения, только даже себе признаваться не хочется, очень уж славное, чистое, простое дельце.
Он хлопнул ладонью по крышке стола:
– Если это не вы, а какой-то другой чертов дурак, зачем сваливать дело на вас? Ясно ведь, что у вас может случайно найтись оправдание. Почему не дали описание, по которому мы никогда никого не нашли бы?
– Допустим, некто услыхал из вторых рук о моей теории, согласно которой кто-то слишком постарался, обрабатывая Таша Бэннона, убил его, а потом сбросил груз, заметая следы, намотал проволоку ему на руку, имитируя самоубийство?
– Если бы вы доказали, мистер, что когда-нибудь говорили об этом кому-то, это было бы полезней записанных мною фамилий.
– Я рассказывал одному субъекту о следующей возможности: кому-то сильно захотелось оказать услугу ему и Монаху Хаззарду, заставив Бэннона поскорее убраться. Потому что субъект, которому я об этом рассказывал, очень старался заполучить его землю.
– Ла Франс? – почти прошептал Баргун. – Том, как по-твоему, не надо ли ему явиться для небольшой беседы?
– Разрешите мне высказать предположение, шериф, – попросил я.
– Хотите сказать, у вас есть еще способ усложнить дело?
– Не следует ли признать самым слабым местом толстушку? Она лжет и знает, кто заставил ее лгать. Не стоит ли вызвать ее для положительной идентификации?
– Вы когда-нибудь занимались такими делами?
– Только косвенно.
– У вас были приводы, мистер?
– Четыре ареста. Ни одного обвинения, шериф. До суда никогда ни одно дело не доходило.
– Ну а за что ж вас тогда арестовывали?
– Физическое насилие, оказавшееся самозащитой. Проникновение со взломом, на которое, как выяснилось, я имел разрешение хозяина дома. Сговор, однако истец решил снять обвинение. Пиратство в открытом море – дело прекращено за отсутствием доказательств.
– Я смотрю, вы не топчетесь по одной проторенной дорожке. Том, пошли кого-нибудь за этой Арлин Денн. Том вышел, и я спросил у шерифа:
– Когда она сделала заявление?
– В субботу.., начиная примерно с одиннадцати утра.
– Вы пытались найти меня в Лодердейле?
