— Почти пятнадцать лет назад. Точнее, его тело было найдено на рельсах неподалеку от Родео-сити в конце мая 1952 года.
— Плохой конец, — проговорила она.
— Произошло и еще немало плохого, — медленно продолжал я, тщательно подбирая слова и следя за выражением ее лица. — За три или четыре дня до убийства Джаспера на пляже Малибу был застрелен Марк Хэккет. Очевидно, мы оба были не до конца откровенны друг с другом, миссис Краг. Вы ведь не сказали мне, что ваш муж был начальником охраны в нефтяной компании Хэккета. Я признаю, что мне следовало бы установить это самому, но по определенной причине я не сделал этого. Считаю, что причиной этого являетесь вы.
Она отвела глаза.
— На моей совести лежит слишком многое. Вот почему я и попросила вас приехать, мистер Арчер. Внутренний голос совести постоянно не давал мне покоя все эти годы, но сейчас, когда мой внук Джаспер мертв... — она не закончила, и фраза повисла в воздухе.
— Это Джаспер украл револьвер из здания компании?
— Джо всегда так считал. Джаспер и до того был нечист на руку, мне всегда приходилось запирать кошелек в шкаф, когда он приезжал к нам. А в тот самый день он был в кабинете у Джо.
— В день, когда застрелили Марка Хэккета?
Она очень медленно опустила голову.
— За день до его ужасной ссоры с мистером Хэккетом.
— Откуда вы знаете?
— Он сам рассказал об этом Джо. Хотел, чтобы Джо вступился за него перед мистером Хэккетом.
— В чем было дело?
— В деньгах. Джаспер считал, что законно требует у мистера Хэккета денег на воспитание мальчика. Но ведь мистер Хэккет уже дал раньше значительную сумму Джасперу, когда тот брал в жены Лорел. Это было частью той сделки.
— Вы хотите сказать, что Дэви был незаконным сыном Марка Хэккета?
— Внуком, — спокойно поправила она меня. — Дэви был сыном Стивена Хэккета. Лорел Дадни была одной из служанок у Хэккетов еще в Техасе. Девица она была смазливая, и Стивен сделал ей ребенка. Отец отослал Стивена учиться в Европу, а Лорел он отправил к нам, чтобы мы подыскали ей мужа, пока беременность не стала заметной.
И Джаспер решил сам жениться на ней. Он работал тогда парикмахером и едва сводил концы с концами. В качестве свадебного подарка мистер Хэккет дал им пять тысяч долларов. А потом Джаспер решил, что ему полагается еще. Он приставал к мистеру Хэккету за день до того... — ее аккуратный ротик сомкнулся, и фраза осталась незаконченной.
— За день до того, как он убил его?
— Так Джо всегда считал. Этим он и жизнь себе сократил. Джо был честным человеком, но так и не мог заставить себя выдвинуть обвинение против сына собственной дочери. Он советовался со мной, и я сказала ему, что этого делать не нужно. Так что камень лежит и на моей совести.
— На вашем месте точно так же поступил бы любой другой.
— Все равно это плохо. Но мы постоянно выискивали для Джаспера какие-то оправдания. Еще когда он был маленьким и впервые приехал к нам, он уже был ужасным, необузданным и вспыльчивым ребенком. Воровал, бил и истязал кошек, плохо вел себя в школе. Я сводила Джаспера к психиатру, тот сказал мне, что мы с ним только намучаемся, и посоветовал отослать его. Но я не могла так поступить. В бедном мальчике было не только дурное. — Подумав, она продолжала: — У него были способности к рисованию. Он унаследовал это от матери.
— Расскажите мне о его матери.
На мгновение миссис Краг смутилась. Она неприязненно посмотрела на меня.
— Предпочитаю не говорить о моей дочери. Имею же я право хранить свои чувства в тайне.
— Некоторыми фактами я уже располагаю, миссис Краг. Ваша дочь родилась в 1910 году в Родео-сити. Вам может показаться странным, но у меня есть копия свидетельства о ее рождении. При крещении ей дали имя Генриэтта Р. Краг. Вы звали ее Этта, но в какой-то момент своей жизни она отказалась от этого имени.
— Она всегда ненавидела его. После того как она рассталась с Альбертом Блевинсом, она стала пользоваться своим вторым именем.
— Второе имя у нее Рут, да?
Старуха опустила голову в знак согласия. Она избегала моего взгляда.
— А вторым ее мужем был Марк Хэккет.
— Между этими двумя был еще один, — поправила она меня со старческим стремлением к точности. — Она жила еще с одним мексиканцем из Сан-Диего. Это было более двадцати пяти лет назад.
— Как его звали?
— Луп Ривера. Они прожили с ним лишь несколько месяцев. Он был арестован за контрабанду, и Этта развелась с ним. Потом появился Марк Хэккет. Потом — Сидни Марбург. — Она говорила резким неприятным голосом, словно зачитывала обвинительный акт.
— Почему вы не сказали мне, что Рут Марбург — ваша дочь?
— Вы у меня не спрашивали. Да и потом, какая разница? Я мало общалась с Эттой, после того как она вышла замуж за мистера Хэккета, заняла высокое положение в обществе и стала светской дамой. Она никогда не навещает меня, и я знаю — почему. Ей стыдно за ту жизнь, которую она ведет. С молодыми мужчинами вдвое моложе себя. Семьи у меня как будто и не было. Я даже ни разу не видела своего внука Стивена.
Я выразил ей сочувствие и, попрощавшись, ушел, оставив ее согревать руки своей Библией.
Глава 33
Я помчался в Малибу, забыв о голоде и усталости. Немного не доезжая до ворот усадьбы Хэккетов, мне навстречу проехала машина. Сидевший за рулем был похож на Кита Себастьяна. У самого въезда в усадьбу я развернулся и поехал вниз по склону вдогонку за ним.
Догнал я его у въезда на скоростное шоссе, у знака «Стоп». Он повернул прямо на шоссе, а спустя некоторое время выехал на отводную дорогу, вьющуюся по пляжу. Оставив машину у пляжного коттеджа, в котором горел свет, он вышел и постучал в заднюю дверь. На мгновение на фоне света обозначилась фигура его дочери, быстро открывшей дверь.
Выйдя из машины, я подошел к коттеджу. Жалюзи и шторы были опущены. Свет все равно сильно проникал наружу, но из-за шума волн мне ничего не было слышно.
На ящике для газет и писем стояло имя «Хэккет». Я постучал в заднюю дверь, одновременно повернув ручку. Дверь оказалась запертой. Кит Себастьян спросил, не открывая:
— Кто там?
— Арчер.
Последовало молчание. Дверь не открывалась. Затем Себастьян повернул ключ и отворил ее.
Я прошел мимо него в дом, упреждая его вопросы.
— Что делаете, Кит?
Правдоподобную легенду придумать он еще не успел.
— Вот решил уединиться здесь от всего этого на пару деньков. Мистер Хэккет позволил мне воспользоваться своим личным коттеджем.
Я прошел из кухни в другую комнату. На круглом столике для игры в покер стояли грязные тарелки на двоих. На одном из керамических бокалов краснело полукружье губной помады.
— Вы здесь с женщиной?
— По правде говоря, да. — Он посмотрел мне в глаза, надеясь, что я клюну на это глупое вранье. — Вы ведь не скажете Бернис, правда?
— Она все знает, и я — тоже. Это Сэнди, да?
Он схватил со стола бокал Сэнди. На секунду с его лица сошла маска. Я подумал, что он ударит меня бокалом по голове и сделал шаг назад. Он поставил бокал на стол.
— Она моя дочь. Я знаю, что для нее лучше.
