Казалось, ее пугал каждый осколок прошлого, от которого она отреклась.
— Очевидно, — я показал ей карандашные каракули на первой странице. Но я хотел бы, чтобы вы посмотрели вот на это, — я открыл книгу и вынул объявление. — Не вы ли дали это Элу Свитнеру?
Она взяла листок в руки и всмотрелась в него.
— Да, я.
— Зачем?
— Я хотела, чтобы он получил немного денег.
— Весьма подозрительный акт милосердия. Мне трудно поверить в полный альтруизм ваших побуждений.
Она была оскорблена, но не слишком, словно все это не стоило подлинного гнева.
— Что вы можете знать о моих побуждениях?
— Только то, что вы мне расскажете.
Она молчала с минуту или две.
— Наверное, это было любопытство. Я хранила эту вырезку несколько лет и не могла решить, что делать. Я не знала, кто поместил объявление. Но мне не известно, что стало с Леоном. Я подумала, что, возможно, Элберт узнает…
— Вы направили его в Санта-Терезу. Это была мрачная идея.
— Почему мрачная?
— Элберт погиб. Стенли Броудхаст также.
Я рассказал ей подробности.
— Значит, это Стенли поместил объявление в «Кроникл»… — прошептала она. — Я связалась бы с ним, если бы знала это. Я думала, что это Элизабет…
— Почему?
— Я помню, когда был сделан этот снимок, — она разгладила вырезку на колене, словно найденное птичье перо. — Его сделала Элизабет, когда она еще не знала, что мы с Леоном — любовники. Он о стольком мне напоминает! Обо всем, что я имела и потеряла…
Ее глаза наполнились слезами. Мои остались сухими. Я думал обо всем, что потеряла Элизабет Броудхаст.
Глава 27
Гравий перед домом захрустел под колесами большого автомобиля. Эллен подняла голову. Я пошел к входной двери, она двинулась за мной. На веранде ждала Марта Крендалл, при виде меня ее лицо вытянулось.
— Они не приехали?
— Они не приедут никогда, если вы будете вот так стоять на виду, миссис. Дом под наблюдением.
Эллен окинула меня влажным взглядом. Я попросил их с Мартой войти в дом, а сам сбежал по лесенке к новенькому золотисто-коричневому «Седан-де-вилль». Лестер Крендалл неподвижно сидел за рулем.
— Я говорил мамочке, что все это — пустая трата времени и сил. Но она уперлась на том, чтобы ехать сюда. — Он окинул холодным взглядом фасад дома. — Значит, вот где живет знаменитая Эллен? Дом форменным образом разваливается…
— Подумайте лучше, куда деть машину, мистер, — оборвал я его. — Или подвиньтесь и это сделаю я.
— Делайте. Я выжат, как лимон.
Он перенес свое тяжелое тело на соседнее сидение, давая мне возможность отвести машину за дом. Дело понемногу начинало проясняться, отдельные элементы складывались в целое, и это привело меня в состояние приподнятости и обострило чувства. Если я и услышал звук другой машины, то лишь подсознательно. Когда мы с Крендаллом выходили из-за дома, я заметил на краю гравиевой дорожки человеческий силуэт — бородатую голову над светлым треугольником сорочки, похожим на предостерегающий сигнал. В ту же секунду дорожку залил свет фар, выхватив из темноты Джерри Килпатрика с рукой на перевязи. Видимо, он узнал Крендалла и меня, потому что повернулся к уже близким фарам с криком:
— Сьюзи! Смывайся!
«Шевроле» затормозил, покачнулся и с нарастающим шумом двинулся назад. Джерри неуверенно осмотрелся и прихрамывая бросился с дорожки в сторону, прямо в объятия Вилли Маккея и его солидного помощника. Прежде, чем я добежал до них, машина вывернула на асфальт Хэвен-Роуд, свет фар метнулся по стволам деревьев, словно длинный мазок кисти и начал удаляться в сторону Сан-Франциско.
— Я дам сигнал тревоги на мост! — крикнул Вилли.
Я вскочил в свою машину и поехал за беглецами. У въезда на мост уже был затор. Первым стоял «Шевроле», он был пуст. Сьюзи бежала по мосту, волоча малыша за руку. На порядочном расстоянии от них переваливался полный человек в форме дорожной полиции.
Я припустил за ними изо всех сил. Сьюзи обернулась, выпустила руку Ронни, подбежала к ограждению и исчезла за ним. На какое-то парализующее мгновение мне показалось, что она совершила непоправимый шаг. Потом я заметил развевающиеся над парапетом светлые девичьи волосы.
Полицейский остановился. Малыш растерянно стоял за ним. Он выглядел как беспризорник, с чумазой мордашкой, в великоватых штанишках и свитере. Он улыбнулся мне встревожено, словно я поймал его на чем-то, заслуживающем наказания.
— Привет, Ронни!
— Привет! Смотрите, что делает Сьюзи, мистер…
Она держалась за барьер обеими руками, наклонившись над ночной темнотой. За нею, прорезав тучи, блеснула молния, обвивая темноту, как огонь обвивает стены дома. Я крепко взял мальчика за руку и двинулся к парапету. Девушка смотрела на меня и в глазах ее не было ни тени узнавания или заинтересованности — так смотрят на представителей другой расы — человек после двадцати…
— Вы знаете ее? — спросил полицейский.
— Я знаю, кто она. Ее зовут Сьюзан Крендалл.
— Я слышу ваш разговор, — вдруг отозвалась она. — Прекратите, а то я прыгну!
Полицейский отступил на шаг.
— Скажите ему, чтоб отошел подальше, — обратилась она ко мне.
Я сделал это и полицейский послушно отошел. Теперь она смотрела на нас уже более заинтересованно, как на актеров, послушных ее воле. Лицо ее словно застыло и лишь широко открытые глаза обводили сцену.
— Что вы сделаете с Ронни, мистер? — спросила она мертвым голосом.
— Отвезу его к маме.
— Откуда мне знать, что вы действительно это сделаете?
— Спроси у Ронни, он меня знает.
Малыш заявил громким голосом:
— Он разрешил мне кормить птичек.
— А, так это вы… Он об этом целый день рассказывал…
Она улыбнулась Ронни бледной покровительственной улыбкой особы, давно выросшей из этих детских радостей. Но сама она, с белыми пальцами, судорожно вцепившимися в барьер, с развевающимися волосами, была словно полуребенок-полуптица, замершая у края пропасти.
— Что вы мне сделаете, если я вернусь?
— Ничего.
— Вы меня застрелите или посадите в тюрьму? — продолжала она, словно не слышала ответа.
— Ни то, ни другое.
— Что вы сделаете? — повторила она.
— Отвез бы тебя в более безопасное место.
