— Иногда. Нужно самому о себе заботиться.
— Что ты обычно делаешь после колледжа?
Он пожал плечами:
— Работаю.
— А после работы?
— Иногда иду в библиотеку. Или на рыбалку. Когда мой старик надолго отваливает, помогаю по дому.
— А сегодня?
— Скорее всего порыбачу на озере.
— Ничего, если я пойду с тобой?
Он повернулся и внимательно посмотрел на нее. Мэтт любил быть один, потому что сколько себя помнил, за ним вечно таскались либо братишка, либо сестренка. Сьерра, хорошенькая и веселая, заставляла его кровь бурлить, но он не собирался с ней связываться. Богатые девушки вообще не для него. А Сьерра из тех, кто начнет задавать вопросы, интересоваться его семьей, которая, как он давно к своему стыду понял, сильно отличалась от других.
— Зачем тебе это? — наконец спросил он.
— Меня никто не учил ловить рыбу, и ты мне нравишься.
Мэтт не знал, что и сказать.
— Не бойся, — добавила она. — Я не стану болтать и распугивать рыбу.
— Тебе придется трогать червяков, — предупредил он.
— Если я сказала, что мой отец относится ко мне как к фарфоровой кукле, это не значит, что я такая. Меня противными червяками не напугаешь.
Но он все равно заметил на ее лице отвращение.
— Тогда как хочешь. Приезжай по старой дороге к озеру в половине девятого. Но сначала надо проверить аккумуляторы.
— Спасибо. Обязательно.
Мэтт не верил, что она объявится. Но, к его удивлению, когда он приехал, Сьерра уже ждала на пляже. Когда он попытался надеть ей червя на крючок, она сказала, что он нарушает их договор и что все будет делать сама. Он едва удержался от смеха, наблюдая, как Сьерра с явным отвращением держит червяка в вытянутой руке. Но ему нравилась ее решительность. Или она хочет произвести на него впечатление?
Червяк стал энергично извиваться, Сьерра взвизгнула и швырнула его в озеро. Мэтт не мог больше сдерживаться и расхохотался. Он подумал, она рассердится, но Сьерра лишь слегка нахмурилась, а потом тоже рассмеялась. Они никак не могли успокоиться, и Сьерра зарылась лицом в его рубашку, не подозревая, как подействует на него этот невинный поступок.
Мэтт показал ей, как закидывать удочку. Он стоял за спиной Сьерры, обнимая стройное тело, и двигал ее руками. Внезапно его охватило желание прижать ее к себе и поцеловать. Он послушно отстранился.
С тех пор они встречались почти каждый вечер у ручья, так было ближе и удобнее. Они уже не делали вид, что собираются ловить рыбу, а подолгу разговаривали и следили за появлением первых звезд.
Однажды Сьерра заметила падающую звезду и загадала желание.
— Что ты загадала? — спросил он.
Сьерра лежала на одеяле, расстеленном на покатом берегу, закинув руки за голову. Волосы рассыпаны веером. Она выглядела спокойной и счастливой, глаза сияли. Мэтт сидел напротив. Он смотрел на ее стройное тело и томился желанием прикоснуться к ней.
— Чтобы лето никогда не кончалось, — сказала она. — Мне нравится лентяйничать.
— Я думал, тебя тянет в колледж.
— Мне нравится, что я там сама по себе. Интересно изучать искусство, но длинные скучные лекции меня утомляют. И они не учат меня ничему такому, что может пригодиться в жизни.
— Ты избалована, — заметил он.
Ее глаза гневно вспыхнули.
— Вовсе нет. Я просто знаю, что для меня важно.
— Остынь, Сьерра. Ценишь только то, что дается с трудом.
Она приподнялась и посмотрела ему в глаза так пристально, что у Мэтта перехватило дыхание. К его удивлению, Сьерра наклонилась вперед и спрятала лицо в его коленях.
— Обними меня, Мэтт, — пробормотала она.
Он опустил руку на ее плечо. Она прижалась теснее. Он гладил ее волосы, пропуская между пальцами шелковые пряди. Потом провел большим пальцем по щеке.
— Ты прав, — вздохнула она, — хорошее легко не дается.
— Это неважно. Загадывать на звезды — предрассудок. Что бы ты делала, если не надо было бы ходить в колледж?
— Поехала бы в Мексику и нашла бы место, где родилась моя мама. Ты знаешь, я ведь наполовину мексиканка.
Он улыбнулся:
— Достаточно взглянуть на тебя.
— И хорошо, потому что я этим горжусь. Но мама умерла, когда я была совсем маленькой. Я росла с отцом и ничего не знаю о ее семье. Наверное, у меня куча теток, дядей, двоюродных сестер и братьев к югу от границы.
— Так почему ты сейчас не там, amada?
Она подняла голову:
— Ты говоришь по-испански?
— Слыхал несколько слово от работников Сэма. Матерщина в основном.
— Но «amada» не мат. Это слово ты тоже услышал от них?
— А ты знаешь испанский?
— Конечно, учила в школе. Иначе как я буду общаться с моими вновь обретенными родственниками?
— Но ты так туда и не поехала.
— Отец говорит, слишком опасно забираться в глубь Мексики. Думаю, ему просто не хочется будить воспоминания о маме. Он редко о ней говорит. Мама умерла молодой. Кажется, он до сих пор не оправился. Я — вся его семья. Не хочется противоречить ему в таком деликатном деле. — Ее голос задрожал. — Дело в том, что она похоронена в Мексике. Я бы хотела положить цветы на ее могилу.
— Значит, ты матери не знала?
— Я ее не помню. Видела фотографии. Она была очень красивой.
— Тогда ты пошла в нее.
— Спасибо. Отец говорит, что иногда я и веду себя как она. Приходится верить ему на слово. Я люблю отца, но он часто мрачен и суров.
— Ну, раз нельзя поехать в Мексику, придется ходить в колледж.
— Мне хотелось бы иметь собственный дом, полный ребятишек. Они бегали бы по комнатам и шалили. Я хочу иметь шумный дом. В доме отца все разговаривают тихо, с придыханием, как в церкви.
— Сколько ты хочешь детей?
— Двух или трех собственных. А потом можно брать сирот, пока дом не станет полным.
— Вряд ли ты захотела бы этого, если б жила в тесном доме, не имела собственной комнаты и ночью прислушивалась к ругани родителей. — Он смутился, что рассказал так много о своей семье, не желая, чтобы она ему сочувствовала.
— Но иногда должно было быть и хорошо, — возразила Сьерра.
Он покачал головой.
— Вот сейчас мне хорошо. Я научился смиряться.
Она рассказала про напыщенное поведение своего отца, преувеличивая и приукрашивая. Мэтт рассмеялся. Тогда он почти верил, что когда-нибудь сможет посмеяться над своим собственным отцом.
