Нынче в окно мне глядит небоскрёбов гора.Всё-то кружусь и кружусь я по ЗАЛУ ВСЕЛЕННОЙ,А надо мною СОЗВЕЗДЬЕ висит ТОПОРА.Все мы живём, приближаясь к прощальному мигу,Все мы боимся уйти, не оставив следа.Что же, — пора написать мне последнюю книгу —Книгу о том, что сбылось ПО ДОРОГЕ ТУДА.* * *Всё растёт и растёт он, кладбищенский мой околоток,И о мёртвых весёлая птица на ветке поёт.Отгуляешь своё, задерёшь к облакам подбородокИ с торжественным пеньем отправишься в звёздный поход.Ну, а лет через сорок какой-нибудь Петька иль ДимкаФотографию старую тронет ленивой рукой.Я взгляну на него с пожелтевшего ломкого снимка,А он даже не спросит у матери, кто я такой.Мой потомок живой, понапрасну столкнулись с тобой мы,Пусть твой день без помехи привычной пойдёт колеёй,Ты с твоими друзьями — совсем из другой вы обоймы,Все твои на земле, а мои уже все под землей.Я своё отгулял, я отбыл на земле мои сроки,Отчего же мне терпкою завистью сердце щемит,Что ты можешь прочесть даже эти печальные строки,А моё поколенье забыло земной алфавит.Для чего же всю жизнь это небо мы любим и славим,Для чего эта синяя даль меня с детства звала,Если здесь, на земле, все богатства свои мы оставим —Наши песни, и мысли, мечты, и слова, и дела?* * *Сергею ГоллербахуЯ забился за кулисы,Я закрылся на крючок,Раздражительный и лысыйНеудачник-старичок.Самому непостижимо,Как я старый стал и злой,Как себе на щёки гримаНаложил я жирный слой.Только в этот раз паршивоЯ усвоил роль свою,И с отчаяния пивоВ одиночестве я пью.Вот герольд уже на сценеВстал с трубой, укрытый тьмой,А по сцене бродят тени.Очень скоро выход мой.Как раздвинется завеса,Трубы небо затрясут,И тогда начнется пьесаПод названьем «Страшный суд».* * *С ворохами рыжей рваниТолько что простились мы.На космическом экране —Чёрно-белый фильм зимы.Я закашлялся от стужи,Я прикрыл перчаткой рот,Я, шагнувши неуклюже,Угодил в снеговорот,И, барахтаясь бессильноВ навалившемся снегу,Я предчувствую, что фильмаДосмотреть я не смогу.
