Наступает. Казнь заменена Ссылкою ему. В те времена С ссыльными общаться каждый мог; Был он сослан во Владивосток. Там у деда моего гостил, Там отца он моего крестил. А когда отбыл он ссылки срок — Взял он страннический посошок И поехал в Иерусалим, И ходил по всем местам святым. Позже о паломничестве том Очерков издал он толстый том. Ленинград. Тридцать четвертый год. Ювачёв поблизости живёт На Надеждинской, а мы с отцом Возле церкви греческой живём. Ювачёву от властей почёт, И ему правительство даёт Пенсию высокую весьма, Но считает, что сошёл с ума На религиозной почве он. Был он собирателем икон. Был он молчалив, высок и сух, Этак лет семидесяти двух. Кропотливо трудится старик, Медленно с иконы сводит лик Он на кальку. И таких икон Тысячи для будущих времен Он готовит. С ним в квартире жил Взрослый сын — писатель Даниил Хармс. У Дани прямо над столом Список красовался тех, о ком «С полным уваженьем говорят В этом доме». Прочитав подряд Имена, почувствовал я шок: Боже, где же Александр Блок?! В списке Гоголь был, и Грин, и Бах… На меня напал почти что страх, Я никак прийти в себя не мог, — Для меня был Блок и царь и бог! Даня быстро остудил мой пыл, Он со мною беспощадным был. «Блок — на оборотной стороне Той медали, — объяснил он мне, — На которой (он рубнул сплеча) — Рыло Лебедева-Кумача!» «Если так, как Блок, писать нельзя, Спрашивал весьма наивно я, — То кого считать за идеал?» Даня углубленно помолчал, Но потом он в назиданье мне Прочитал стихи о ветчине. «Повар — три поварёнка, повар — три поварёнка, повар — три поварёнка выскочили во двор! Свинья — три поросёнка, свинья — три поросёнка, свинья — три поросёнка спрятались под забор! Повар режет свинью, поварёнок — поросёнка, поварёнок — поросёнка, поварёнок — поросёнка! Почему? Чтобы сделать ветчину!» Слушал я его, открывши рот — Догадался наконец! Так вот Чем обэриуты устранят Из души моей священный яд Блоковских стихов! В душе моей Всё же Блок окажется сильней. В комнате у Дани справа — шкаф. К шкафу подойдя, поклон отдав, Произносят гости напоказ Несколько привычных светских фраз: «Как здоровье, тётушка?» «В четверг Были на концерте?» «Фейерверк Видели?» Род лёгкой болтовни. Запрещалось всем в такие дни Грубые употреблять слова. Но гостей уведомят едва, Что сегодня дома тётки нет, — Снят бывал немедленно запрет С нецензурных тем. Наоборот, Разрешался сальный анекдот. Что ещё за идиотство! Тьфу Тётушка, живущая в шкафу?!
