«Ты должен знать, — поспешно добавил Меркуд: он уже знал, что в дверь вот-вот постучат. — Ко мне она тоже приходила».
Последовала короткая пауза.
«Значит, ты удостоился великой чести и должен подчиниться».
В дверь постучали.
— Я знаю, что ты там, старик. Открывай. Королева. Повелевает, а не просит, но голос дрожит. «Прощай, друг Нанак», — грустно сказал Меркуд и прервал связь.
Так много надо сказать, а времени осталось так мало. Он поднял своё изнурённое годами тело со стула и направился к двери. Негоже заставлять Её величество беспокоиться.
Он открыл… и Найрия, рыдая, повисла у него на шее.
— Что нам делать, Меркуд? — прошептала она. — — Завтра Тора казнят.
Впервые за два десятка лет Меркуд держал в объятьях женщину, которую всё это время любил. Благодарение всем богам, которые слышат его сейчас, и всем, которые не слышат — за то, что дали обнять её перед смертью.
«Что нам делать? — молча повторил он, гладя её мягкие волосы. — Мы подчиняемся Хранительнице».
Тюремный надзиратель открыл камеру, чтобы проведать Инквизитора, и с удовлетворением отметил, что Гот сидит, скорчившись в самом тёмном углу. Так он сидел с тех пор, как ушли посетители. Надзиратель поставил тарелку с жидкой кашей на заплесневелый пол и подтолкнул её ногой. Он не мог удержаться, чтобы не показать этой твари своё презрение.
Вообще-то, в проверках нужды не было, но у надзирателя возникли подозрения. Одна из посетительниц была необычайно хороша собой. Кто бы мог подумать, что такая красавица навестит этого ублюдка. Даже вуаль не могла скрыть её красоты. Ещё более странно, что девушка — по её словам, родственница Инквизитора — привела с собой какую-то старуху.
Надзиратель почесал затылок и снова посмотрел на пленника, который мерно раскачивался из стороны в сторону. Голову Инквизитора скрывал капюшон. Казнь была назначена на завтра… а потом казнят беднягу лекаря, который сидит в другой части тюрьмы. Этих двух заключённых приказали держать подальше друг от друга. При мысли о сожжении — самой страшной казни, которую можно придумать — надзирателя передёрнуло.
— Вот твоя жратва, — буркнул он.
Закрывая дверь, он услышал, как сменяется караул.
— Как он там? — крикнул один из стражников.
— Все также, — громко отозвался надзиратель и пожал плечами.
Один из охранников заглянул в полуоткрытую дверь.
— Эй, Гот! Если сейчас же не съешь кашу, придётся подогревать её завтра на твоём костре.
Остальные фыркнули. Наверно, инквизитор Рус — единственный, кто ие испытает облегчения, когда огонь пожрёт эту тварь. Однако вторая казнь вызывала совсем иные чувства.
— Знаешь что, — добавил солдат. — Мы сейчас принесём хлеба и поедим вместе с тобой.
Гот наконец обернулся, чтобы взглянуть на мучителей. Только это был не Гот. На стражников, скаля гнилые зубы, смотрела сумасшедшая Хегги, которая бродила по полям в окрестностях Тала и вечно выпрашивала еду.
Ошарашенный, стражник попятился и налетел на стену. Надзиратель вытолкал его из камеры, схватил ключи и запер Хегги. Он не знал, зачем это делает — несчастная дурочка была ни в чём не виновата.
В коридоре его встретил капитан Херек.
— Что происходит? — спросил он.
Гот, капитан… — запинаясь, пробормотал надзиратель
Стражник вытянулся во фрунт, хотя выглядел так, словно получил чем-то тяжёлым по голове.
— Говорите, — раздражённо бросил капитан.
— Капитан Херек, в камере сидит Хегти, — отчеканил стражник. — Гот исчез.
— Исчез? Вы что, пьянствовали на посту? — Херек подошёл к надзирателю, выхватил у него ключи и открыл дверь, но тут же шагнул обратно.
— Выведите её отсюда, — приказал он стражнику, который пришёл с ним. Капитан не стал бы отрицать, что испытал нечто вроде суеверного ужаса, но ему удалось это скрыть.
— Надзирателя ко мне… Объяснить, что произошло. Несчастный тюремщик плюхнулся на ближайший табурет.
— У нас сегодня был посетитель… то есть два… Две посетительницы. Говорила только одна из них. Молодая, на лице вуаль. Но такая красавица… Она назвалась его кузиной, и я подумал, что ничего плохого не будет… хотя учтите, если даже Готу будет очень плохо, мне плевать. Даже наоборот… Вторая женщина не произнесла ни слова, сударь. Они заглянули к нему ненадолго и ушли.
— Кто эта женщина? Ты спросил, как её зовут?
— Она сказала…
Надзиратель мучительно наморщил лоб. Он осрамился по самое некуда и не хотел позориться ещё больше, заглядывая в журнал, чтобы освежить память. Наконец, на его лице появилось нескрываемое облегчение: он вспомнил.
— Она сказала, что её зовут Ксантия.
Глава 28
Побивание камнями
Вспоминать прошлое больше не было смысла. Тор вернулся в шум и ужас настоящего. Настоящего, в котором его казнят.
Он понял, что полуденное солнце бьёт в глаза, прищурился и заморгал. Рядом стоял какой-то паренёк, немногим старше его самого. Юноша шагнул вперёд и коснулся руки Тора. Что-то в пристальном взгляде незнакомца заставило лекаря обернуться. Стражники быстро оттолкнули юнца, но чутким слухом Тор уловил его шёпот:
— Меня зовут Саллементро, я — певец. Я — её защитник.
У Тора радостно забилось сердце. Этот паренёк явно говорит про Элиссу. Ещё один из Паладинов? Тор успел кивнуть юноше, прежде чем тот исчез за стеной широких плеч.
Шум давил немилосердно. Люди рыдали, молили богов, чтобы страдания лекаря были недолгими… Тор задумался. Сможет ли он исполнить то, что обещал Меркуду и Лисс? Можно ли им вообще верить? Встреча с Саллементро давала надежду. Может быть, надо просто убедить себя, что это не конец. Просто новое начало. При этой мысли он почувствовал что-то вроде спокойствия.
Клут опустился молодому лекарю на плечо, и Тор погладил его.
«Тор…» — казалось, соколу трудно говорить даже мысленно.
«Я знаю. Мы должны верить Лисс».
Клут был в ужасе. Для него, как и для остальных, эта казнь была казнью, и ничем иным. За много лет Лисс ни разу не дала ему повода усомниться в своей мудрости. Но то, что происходило сейчас, у него на глазах… Для его верности это было непосильным испытанием. Он не знал, что будет дальше… и хотел лишь одного: сказать Тору, чтобы тот призвал Цвета и бежал. Но нет. Нельзя поддаваться страху.
Печально забил барабан. Внезапно Тор понял, что уже стоит на поспешно воздвигнутом помосте, где его ждёт палач — по обычаю, он должен познакомиться с осуждённым.
Палача звали Джод. Торжественно-деловитый, он пожал Тору руку, словно и в самом деле приветствовал его — так, как издревне принято в Таллиноре. Странно, но это прикосновение успокоило Тора. Миг спустя рядом уже стоял Херек. Тор почувствовал, как капитан сжимает ему локоть, и спокойствие сменилось умиротворением.
Джод оказался на удивление красноречив.
— Мне не нравится моя работа, но я мастер своего дела, — его голос был низким и хрипловатым. — Нет, я — лучший в Четырёх Королевствах, скажу не хвастаясь. Капитан Херек сказал, что народ не согласен с вашей казнью, почтенный Гинт. Не мне судить о ваших грехах, зато о ваших добрых делах знает все Королевство. Поэтому я вам обещаю: ваша смерть будет быстрой и настолько безболезненной, насколько я могу это обеспечить. Я привяжу вас не бечёвками, а ремнями из сыромятной кожи. И камни возьму самые
