Джимми пишет, что мелкие лавочники вынуждены отказаться от рекламы своих товаров: платить такие налоги под силу лишь крупным предпринимателям.
— А Джимми упоминает о том, что первый помощник и экипаж «Баунти» подняли мятеж и изгнали с судна лейтенанта Блая? Сейчас все говорят не только о французской революции, но и о мятеже на «Баунти», — объяснил Стивен.
— По-моему, всеобщее любопытство разжег прежде всего тот факт, что экипаж предпочел сладострастных отахейтских девиц плодам хлебного дерева.
— Безусловно. Что еще пишет Джимми? Похоже, в Англии разразился нешуточный скандал. Говорят, что Блай отнюдь не невинная жертва.
— Насколько известно Джимми, задачей экспедиции, отправленной в Отахейт, было привезти семена и саженцы хлебного дерева — кто-то решил, что его плоды станут дешевой пищей для чернокожих рабов в Вест-Индии, — объяснил Ричард, снова принимаясь листать страницы. — Где же это место... стиль Джимми неподражаем, передать его невозможно. «Офицер флота Уильям Блай сочетался браком с одной жительницей острова Мэн, дядей которой оказался Дункан Кэмпбелл, владелец плавучих тюрем. Как дальше развивались события, неизвестно, но, вероятно, мистер Кэмпбелл познакомил Блая с сэром Джозефом Бэнксом, поглощенным подготовкой к предстоящему плаванию в Отахейт.
Что поражает меня, так это кровосмесительный оттенок союза между королевским флотом и Королевским обществом. Кэмпбелл продал флоту один из своих кораблей — «Бетеа». Новые хозяева переименовали его в «Баунти» и назначили мужа племянницы Кэмпбелла, Блая, капитаном и казначеем «Баунти». Вместе с Блаем в экспедицию отправился некий Флетчер Кристиан, приходящийся кровным родственником жене Блая и племяннице Кэмпбелла. Кристиан не имел чина, но был назначен помощником капитана. Он и раньше плавал вместе с Блаем, и этих двоих давно привыкли считать близкими друзьями, вроде «мисс Молли»... но молчание, Джимми, молчание!»
— Вот здравая оценка положения в Англии! — отсмеявшись, заявил Стивен. — В стране процветает кумовство вплоть до инцеста!
— А что такое инцест? — спросила Китти, уже зная, кто такие мисс Молли.
— Кровосмешение, половая связь между близкими родственниками, — объяснил Ричард. — Обычно между родителями и детьми, братьями и сестрами, тетками, дядями и племянниками или племянницами.
— Фу! — Китти передернулась. — Но я не понимаю, при чем тут мятеж на «Баунти».
— Это литературный прием, называемый иронией, — пояснил Стивен. — Что еще пишет Джимми?
— Ты сам можешь прочесть его письмо на досуге, — предложил Ричард, — но прежде еще об одной мысли Джимми, достойной упоминания. Он считает, что мистер Питт и парламент смертельно боятся, что после французской и американской революций вспыхнет революция и в Англии, и потому считают колонию в Ботани-Бей необходимым инструментом сохранения власти. В Ирландии начались серьезные беспорядки, среди валлийцев и шотландцев много недовольных. Поэтому Питт намерен включить мятежников и демагогов в список каторжников.
Ричард не стал обсуждать с другом новости в жизни самого мистера Тислтуэйта, а они были превосходны. Создатель пухлых романов для грамотных дам настолько преуспел в своем ремесле, что теперь писал по два романа в год. Деньги непрерывным потоком текли в его сундуки, поэтому он приобрел большой особняк на Уимпоул-стрит, нанял двенадцать слуг, обзавелся четверкой лошадей и лю-бовницей- герцогиней.
После того как Стивен ушел, унося письмо мистера Тислтуэйта, а посуда была вымыта, Китти решилась заговорить. Больше она не боялась высказывать свои замечания: Ричард старательно воздерживался от наставительного тона.
— Должно быть, этот Джимми очень важный человек, — заметила она.
— Джимми? Важный? — Ричард рассмеялся, вспомнив коренастую и тучную фигуру друга, его светло- голубые глаза с красноватыми жилками и пистолеты, торчащие из карманов пальто. — Нет, Китти, он такой же, как многие другие. Он не прочь выпить — когда я жил в Бристоле, Джимми был самым частым посетителем таверны моего отца. А теперь Джимми живет в Лондоне, он сумел сколотить целое состояние. Пока меня держали на «Церере», он помог мне сохранить здоровье и рассудок. За это я буду благодарен ему всю жизнь.
— И я тоже. Если бы не ты, Ричард, мне жилось бы гораздо хуже, — сказала Китти, надеясь польстить ему.
Ричард нахмурился:
— Неужели ты меня не любишь, Китти?
Она ответила ему многозначительным взглядом. Ричард давно перестал сравнивать ее глаза с глазами Уильяма Генри и стал считать их принадлежащими только Китти. Но это не умалило любовь Ричарда к жене.
— Неужели ты меня не любишь, Китти? — повторил он.
— Люблю, Ричард, и всегда буду любить. Но истинная любовь — это совсем другое.
— Ты хочешь сказать, что на мне свет клином не сошелся?
— Нет, ты — вся моя жизнь. — Свои мысли Китти выражала жестами, взглядами, гримасами, когда не находила слов, а сейчас она не могла подыскать верные слова, чтобы объяснить, что происходит с ней. — Знаю, ты считаешь меня неблагодарной, но ты ошибаешься — я по-настоящему благодарна тебе. Просто иногда я думаю о том, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы меня не отправили на каторгу, не отослали так далеко от дома. А если в Англии меня ждет человек, предназначенный мне судьбой, с которым я никогда не увижусь? Если он и есть моя истинная любовь? — Увидев, как изменилось лицо Ричарда, она заторопилась пояснить: — Нет, я счастлива, мне нравится работать в огороде и убирать дом. Я с нетерпением жду, когда появится ребенок, но... Как бы я хотела узнать, чего я лишилась!
Какого ответа она ждет?
— Значит, к Стивену тебя уже не тянет?
— Нет, — уверенно произнесла Китти. — Он прав: это было всего лишь девичье увлечение. Теперь, глядя на него, я удивляюсь самой себе.
— А о чем ты думаешь, когда смотришь на меня?
Китти сжалась, съежилась, словно напроказивший ребенок; заметив это, Ричард пожалел о своем вопросе и о том, что невольно заставил ее солгать. Он понимал, что в эту минуту Китти лихорадочно подыскивает ответ, который удовлетворил бы их обоих, и едва заметно усмехнулся, ожидая исхода этих поисков. Это и есть истинная любовь: Ричард понимал, что его возлюбленная небезупречна, несовершенна, и все-таки любил ее всем сердцем. А Китти истинная любовь представлялась совсем иначе, возлюбленный виделся ей рыцарем в сияющих доспехах, который увезет ее далеко-да-леко, посадив перед собой в седло. Когда же она наконец повзрослеет и поймет, что она уже окружена любовью? Ричард сомневался в том, что этот момент когда-нибудь наступит, а со временем решил, что так будет лучше. Два мудреца — слишком много для одной семьи. Его любви хватит на двоих.
Наученная опытом, Китти выбрала самый честный из ответов:
— Не знаю, Ричард. Ты ничуть не похож на моего отца, поэтому то, что происходит между нами, вовсе не инцест. Я всегда рада видеть тебя. Я безумно счастлива оттого, что ношу твоего ребенка, — ведь ты будешь прекрасным отцом...
Внезапно Ричард осознал, что еще ни разу не задавал жене один важный вопрос.
— Кого ты хочешь — мальчика или девочку?
— Мальчика, — не раздумывая, отозвалась Китти. — Как и любая женщина.
— А если родится девочка?
— Я буду любить ее, но постараюсь объяснить, что ей не на что рассчитывать.
— Ты считаешь, что этот мир принадлежит мужчинам?
— Да, это так.
— Но ты не будешь разочарована, если все-таки родится девочка?
— Конечно, нет! Ведь у нас будут и другие дети, и мальчики тоже.
— Я открою тебе одну тайну, — шепнул Ричард.
Китти приникла к нему.
— Какую?
