абстрактные идеи и прежде всего Себялюбие. С этим понятием связано другое — Эманация, т. е. целостная форма-всех вещей, которые любит и которые создает человек» (N. Frye. The Fearful Symmetry, 1947). Ср. также определения, которые даны этим понятиям у А. Острай- кер: до грехопадения Спектр и Эманация сосуществуют в одном существе, а в дальнейшем женское начало (Эманация) приобретает самостоятельное существование. Призрак, или Спектр, — это человеческий рацио на той ступени, когда связь человека и Бога, а тем самым и целостность человека уже утрачены. В поэме «Мильтон» читаем: «Дух Отрицания есть Спектр, или же Рациональные Способности Человека, и это Позолота, скрывающая Бессмертный мой Дух, и это Себялюбие, которое необходимо отринуть и уничтожить навеки». По символике Блейка, человек, обращающий себя в Спектр, неполноценен даже физически — Эманация есть утраченное «женское» начало, та духовность, которая восстанавливает целостность личности и в физическом отношении, поскольку Рай — это преодоление не только разлада между рациональным и чувственным, но и разделения Человека на начала мужское и женское. См. также коммент. к стихотворению «Странствие».
This the Wine, and this the Bread — евангельская аллюзия, ср. от Матфея, 26: 26— 28; от Марка, 14: 22—24; от Луки, 22: 19—20.
Приводим перевод В. Потаповой:
Мой Призрак день и ночь теперь Следит за мной, как хищный зверь, А Эманация — мой грех Оплакивает горше всех, В бездонной глубине, в бескрайней, Блуждаем втайне, плачем втайне. Под вихрем, воющим в алчбе, Крадется Призрак мой к тебе — Узнать, обнюхивая снег, Куда направишь ты свой бег. Сквозь частый дождь и зимний град Когда воротишься назад? В гордыне, ты затмила бурей Блеск утренней моей лазури. Ночь, — с ревностью и неприязнью, — Слезами кормишь и боязнью. Семь раз любовь мою сразил Твой нож, семь мраморных могил Я воздвигал, с холодным страхом, И хмуро слезы лил над прахом, И семь еще осталось милых: Они рыдают на могилах, И семь любимых, не тревожа Мой сон, жгут факелы у ложа. Мне семь возлюбленных, в постели, На скорбный лоб венок надели Из виноградных лоз и, в жалости, Прощают все грехи — до малости! Когда, сменив на милость гнев, Вернешься — оживить семь дев? Ответь, когда вернешься ты Для всепрощенья и доброты? «Не вернусь, — не жди и ведай: Я горю одной победой! Живой, — мне быть твоею милой, А мертвой, — быть твоей могилой! Сквозь небо, землю, рай и ад Помчусь вдогон — мне нет преград! Дни и ночи напролет Длиться будет мой полет». Мой долг — избавиться от власти Гееннской рощи, женской страсти, Затем чтоб Вечности порог Достойно преступить я мог Не дам тебе насмешки множить! Тебя я должен уничтожить И, сотворив другую стать, Слугу судьбы моей создать. Покончим оба, по условью, С гееннской рощей и с любовью И узрим, вне ее игры, Блаженной Вечности миры.
