— Скажи, какой услуги хочет Рим, и я все сделаю! Золото, драгоценности? Земля? Воины? Конница? Зерно? Только назови! Ты — римлянин. Ты должен хорошо понимать, что означает это загадочное послание вашего Сената. Клянусь, я не понимаю! — Бокх затрясся от страха.
— Все, что ты перечислил, Рим может взять и сам, царь Бокх, — презрительно ответил Сулла.
— Так что же? Скажите мне, что?
— Думаю, ты должен был сам это уяснить, царь Бокх. Жаль, что не догадался. И я отлично понимаю — почему. Югурта! Сенат хочет, чтобы ты подарил Риму Югурту. Мирно и полюбовно. Слишком много крови пролилось уже в Африке, слишком много сожжено селений, слишком много земель запущено. И пока Югурта по-прежнему остается в силе, разорение страны не прекратится. Разорение Нумидии беспокоит нас. Разорение Мавретании — тоже. Так что отдай мне Югурту, царь, и я буду доволен.
— Ты хочешь, чтобы я предал своего зятя, отца моих внуков, кровного родственника по Масиниссе?
— Вот именно.
Бокх зарыдал:
— Но я не могу! Луций Корнелий, я не могу так поступить! Мы — такие же берберы, как и пунийцы, нас связывает закон кочевого народа. Выходит, не выслужить мне доброго союза с Римом! Кто я буду отныне? Предатель мужа собственной дочери? Невозможно, невозможно!
— Нет ничего невозможного, — холодно ответил Сулла.
— Мой народ никогда не простит меня!
— Рим тебя тоже не простит. Выбирай, что хуже.
— Не могу! — зарыдал Бокх. Настоящие слезы лились по его щекам, сверкали в тщательно завитой бороде. — Пожалуйста, Луций Корнелий! Я не могу!
Сулла с презрением отвернулся.
— Значит, не будет и договора с Римом, — сказал он.
Так изо дня в день — восемь дней кряду — продолжался этот фарс. Аспар и Дабар разъезжали с записками туда-сюда между маленькой стоянкой Суллы и царским шатром — и все без толку. Сулла и Бокх, храня тайну, общались только по ночам.
Сулла обнаружил, что ему нравится ощущение власти, которое давало ему звание посланца Рима. Ему нравилось демонстрировать непреклонность, подтачивавшую — капля за каплей — волю мавретанского царя. Он, не бывший царем, повелевал царям. Быть римлянином — значит обладать реальной властью. Это волновало и радовало.
На восьмую ночь Бокх снова вызвал Суллу на тайное место их встреч.
— Хорошо, Луций Корнелий, я согласен, — сказал царь с красными от слез глазами.
— Отлично! — отрывисто похвалил Сулла.
— Но как это сделать?
— Проще не бывает. Ты посылаешь Аспара к Югурте с предложением выдать меня ему.
— Он мне не поверит. — В голосе Бокха прозвучало отчаяние.
— Поверит! Увидишь, он поверит.
— Но ты всего лишь квестор!
Сулла засмеялся:
— Хочешь сказать, что римский квестор ниже нумидийского царя?
— А разве это не так?
— Позволь кое-что объяснить тебе, царь, — мягко произнес Сулла. — Я — римский квестор при особе Гая Мария. И это действительно не высшая должность. Однако я еще и патриций. Я — Корнелий. Моя семья дала Риму Сципиона Африканского и Сципиона Эмилиана. Мой род древней и знатней, чем твой или Югурты. Если бы Римом правили цари, они, возможно, были бы из семьи Корнелиев. И еще — я свояк Гая Мария. Что еще следует тебе знать, чтобы ты понял — я прав?
— Югурта… Он это знает? — прошептал царь.
— Все он знает, — сказал Сулла, сел и стал ждать.
— Хорошо, Луций Корнелий. Будет так, как ты требуешь. Я пошлю Аспара к Югурте и предложу выдать тебя. — Надменность шелухой осыпалась с царя. — Однако скажи мне точно, как следует поступать. Изложи свой план в деталях.
— Ты попросишь Югурту прийти сюда послезавтра ночью. Дай ему обещание, что он получит римского квестора Луция Корнелия Суллу, тепленьким и связанным. Сообщишь, что квестор в своем лагере один и пытается убедить тебя стать союзником Гая Мария. Он знает, что это рано или поздно должно было случиться, — Аспар уже известил его. Он также знает, что на сотню миль вокруг нет римских солдат. Значит, Югурта не потащит за собой свое войско. Ему и не снилась такая добыча. — Сулла притворился, что не видит, как дрожит Бокх. — Ни тебя, ни твоей армии Югурта не страшится. Боится он только одного Гая Мария. Он придет. Он поверит каждому слову Аспара.
— Но что будет, когда Югурта не вернется в свой лагерь? — спросил Бокх, содрогаясь всем телом.
Сулла оскалился радостно и зло:
— Придется тебе, едва Югурта попадет в мои руки, сняться и как можно быстрее уходить в Тингис.
— И тебе не понадобится мое войско, чтобы схватить Югурту? У меня не найдется людей, чтобы помочь довезти его до Икозия! И лагерь его — на пути туда…
— Понадобятся мне только хорошие цепи да шесть быстрых коней.
Сулла был заранее готов к трудностям. Сомнения не одолевали его. Он был уверен в том, что прославится, захватив Югурту! Поручение Гая Мария будет выполнено исключительно благодаря доблести, уму и инициативе Луция Корнелия Суллы. Гай Марий предоставил ему возможность отличиться. Сам Марий не стремится уже к славе — он и без того уверен в своем будущем величии. Значит, он не станет приписывать себе заслуги Суллы и не утаит от Рима историю пленения Югурты. Личная слава жизненно необходима патрицию, чтобы сделаться впоследствии консулом. Ведь патриций не может стать народным трибуном. Этот путь к карьере для знати закрыт. Приходится искать другие пути к сердцам выборщиков. Имя Югурты многое значит для Рима. Пусть же Рим узнает, как неутомимый Луций Корнелий Сулла одной рукой управился с неукротимым нумидийцем!
Отправляясь на встречу с Бокхом, Сулла был уверен в себе, бодр и настроен идти до конца.
— Югурта ждет не дождется увидеть вас в цепях, — сообщил ему Бокх. — Он удивился, когда услышал, что римляне надеялись склонить его сдаться. Югурта наказал мне взять побольше людей, чтобы схватить тебя, Луций Корнелий.
— Хорошо, — коротко бросил Сулла.
Когда Бокх явился с Суллой и с мощной конницей, Югурта ожидал их в сопровождении кучки придворных, среди которых был и Аспар. Подгоняя лошадь, Сулла обогнал Бокха и пустился рысью к Югурте, затем спешился и сделал всем понятный жест дружелюбия:
— Царь Югурта!
Югурта посмотрел на протянутую руку и покинул коня, чтобы ответить тем же.
— Луций Корнелий!
Пока они пожимали друг другу руки, конница тихо взяла их в кольцо. И Югурту тут же схватили. Без кровопролития, как и наказывал Гай Марий. Придворных его тоже одолели без крови. Югурту едва повалили на землю — так яростно он сопротивлялся. Поднялся он уже в оковах.
Глаза его, как заметил Сулла при свете факела, были очень светлы для темнокожего. Был он крепок и здоров не по возрасту. Только ранние морщины старили нумидийского царя — выглядел он намного старше Гая Мария.
— Положите его на гнедую лошадь, — приказал Сулла людям Бокха и самолично проследил, как защелкнулись замки на наручниках и специальном седле, затем проверил подпругу, подергал защелки. Поводья гнедой он привязал к своему седлу: вздумай Югурта пинать свою лошадь, Сулла может ее придержать. Четырех запасных лошадей привязали к седлу Югурты. Наконец, для полной безопасности, Югурту приковали цепью к самому Сулле.
