паузы.
— Еще с полдюжины фирм. Но все они отстали от Джеззарда на милю.
Сквозь пелену черной тоски Клиффорд услышал, как Рон о чем‑то спрашивает его, и попросил повторить.
— Я говорю: ты оказался прав насчет Джеззарда!
— Что ты имеешь ввиду?
— Слышал утренние новости?
— Не было времени. Первая свободная минута выдалась за ленчем. Люди поступают непрерывно — и все с Чумой.
— Так вот, Чума распространилась за пределы Великобритании. Уже есть случаи на континенте и в Нью‑Йорке. Возможно, ее завезли те, кто выехал из страны до закрытия границ.
— Боже мой… — медленно и глупо, как ему самому показалось, выговорил Клиффорд. — Именно этого и следовало ожидать. Но что там насчет Джеззарда?
— Когда я рассказал ему об этом, он заявил, что все это ложь, выдуманная для отвода глаз.
— Не может быть!
— Боюсь, что это так. Мне пришлось позвать Чинелли, Джеззард начал буйствовать, и пришлось его усмирять. Возможно, пройдет месяц, прежде чем он снова будет способен работать.
— Всем нам надо тоннами принимать успокоительное, — горько сказал Клиффорд. — И чем дальше, тем чаще будут случаться подобные вещи.
VI
Больные все прибывали и прибывали. К четырем часам все койки в больнице были заняты, и Клиффорд потерял целый час, обзванивая другие больницы, в которых дела обстояли точно так же. В конце концов он позвонил в Министерство Здравоохранения и получил указание отправлять выздоравливающих по домам на попечение их личных врачей.
В течение дня Клиффорд стал свидетелем еще нескольких неожиданных летальных исходов. (Неужели он никогда не сможет забыть обескровленное лицо Лейлы Кент, ее темные волосы, разметавшиеся по подушке?)
Когда, наконец, его рабочий день кончился, он был измотан еще больше вчерашнего, но подозревал, что завтра обещает быть еще хуже. Он наспех поел и через семь часов сна снова был в больнице, где его встретила первая за все эти дни радостная новость. ВОЗ прислала спецбригаду врачей из Америки.
Когда в четыре часа утра он подъехал к больнице, у главного подъезда разгружались машины с оборудованием и медикаментами, прибывшие трансатлантическими грузовыми лайнерами.
Следующие два часа он водил группу чернокожих врачей и медсестер по палатам. Никто из них явно не представлял себе истинной природы болезни, с которой им предстояло иметь дело. Это было закономерно, поскольку до сих пор Чума не распространялась за пределы Великобритании. Но Клиффорд видел, как потрясли их его бесстрастные описания наиболее непредсказуемых случаев течения болезни. Он предлагал им поставить диагноз пациентам, и они давали верные и точные, на первый взгляд, ответы: запущенный бронхит, почечная недостаточность, сепсис в результате инфицированной раны… а затем одна из сопровождавших группу медсестер делала быстрый и наглядный тест, и на глазах у всех плазма крови, или слюна, или моча пациента приобретала ужасный оранжевый цвет.
Чума.
И все же само присутствие этих людей вселяло надежду. Подобно лейкоцитам, стремящимся противостоять инфекции в организме, эти люди бросили все свои дела, отказались от планов и, перемахнув через океан, ринулись в самый центр зоны бедствия. Это был показатель того, что современный мир может сделать в борьбе против своих скрытых врагов.
Закончив обход, все они собрались в кабинете у Клиффорда.
Клиффорд обвел взглядом присутствующих и обратился к щуплому человечку со следами операции на щитовидке — его звали Маккаферти.
— Ну, что скажете?
— Хорошего мало, — лаконично ответил тот. — Почему вы раньше не запросили помощь?
Клиффорд пожал плечами.
— Не знаю. Мы не сразу сообразили, в чем дело. Вам известно о том, что эпидемия уже достигла Европы и Соединенных Штатов?
— Еще бы! — подала голос самая симпатичная из медсестер. — Вам повезло, что мы успели вылететь к вам. Сразу после вас позвонили из Бруклина — двести случаев за один день!
— Ну что ж, думаю, нам пора приступать к работе, — сказал Маккаферти и направился к двери.
Клиффорд несколько преждевременно настроился на невыносимо тяжелый каждодневный труд. Благодаря оборудованию и медикаментам, которые прибывали в течение всего дня, американцы взяли на себя почти половину всей работы. К полудню они справились с больными, которые поступили за прошедшие сутки; еще через несколько часов в Гайд‑Парке был разбит полевой госпиталь, и машины, выделенные полицией, доставляли в него пациентов. К вечеру на компьютерах были распечатаны списки адресов, по которым медсестры отправились помогать перепуганным добровольцам из Гражданской Обороны.
Среди этой суматохи Клиффорд выделил несколько минут, чтобы ответить на звонок Кента. Рон просто ликовал.
— Клифф, случилась просто фантастическая вещь! Слышал когда‑нибудь о женщине по имени Сибил Марш?
— Она биохимик? Работает в одном из американских университетов, верно?
— Вот именно! Она — один из лучших специалистов в мире. И знаешь, что она сделала? Час назад она позвонила сюда и долго разговаривала с Филом Спенсером. Она утверждает, что синтезировала кризомицетин и уже грузит всю свою лабораторию на самолет, чтобы лететь сюда. Суммировав свои результаты с нашими, она попытается синтезировать кризомицетин в чистом виде!
— Но ведь Джеззард говорил, что создание кризомицетина…
— Она сказала, что может получить двадцать‑тридцать процентов вещества! — возбужденно перебил Рон. — Это невероятно! Просто чудеса!
— Фантастика, — согласился Клиффорд и впервые за многие дни позволил надежде остаться в его душе.
Эйфория длилась всего лишь сорок восемь часов, по истечении которых в Лондонском аэропорту был взорван самолет с лабораторией Сибил Марш.
Когда одного из ассистентов‑биохимиков удалось вытащить из пламени, он невнятно сказал, что видел в самолете незнакомого высокого темноволосого мужчину. Но пожарные обнаружили среди обломков самолета лишь осколки фосфорной гранаты.
Клиффорд узнал об этом из утреннего выпуска новостей, собираясь на работу. В панике он сразу позвонил в госпиталь и убедился в том, что там все в порядке. Опуская трубку на рычаг, он горько сжал губы в узкую линию.
Кто‑то весьма решительный шел на все, чтобы мир не узнал о лекарстве. Но кто? И, главное, зачем?
Диктор говорил о случаях Чумы в Малайзии и Индонезии, когда зазвонил телефон. Сняв трубку, Клиффорд услышал незнакомый голос.
— Доктор Клиффорд?
— Да, кто это?
— Моя фамилия Чинелли, доктор. Психиатр компании «Кент Фармацевтикалз».
— О, да. Рон Кент говорил мне о вас.
— Да, я знаю, вы были его другом.
— Был? С ним… что с ним случилось?!
