Билли.
— Смотри, пап, — восторженно воскликнул он, протягивая небольшую пластиковую коробочку. — Таких я раньше никогда не видел!
Мне не было нужды спрашивать, кого он еще не видел. Я догадывался, что в коробочке очередное насекомое. В прошлом году — марки, в этом — насекомые, потому что рядом живет энтомолог, которому нечем заняться.
Я нехотя взял в руки коробочку.
— Божья коровка, — сказал я.
— А вот и нет! — возразил Билли. — Оно гораздо больше. И точки другие, и цвет. Оно золотое, а божьи коровки оранжевые.
— Ну тогда поищи его в справочнике, — нашелся я.
Парень был готов заниматься чем угодно, лишь бы не брать в руки книгу.
— Уже смотрел, — к моему удивлению, сообщил Билли. — Всю перелистал, а такого не нашел.
— Боже мой, — резко произнесла Элен, — сядь наконец за стол и позавтракай. Мало того, что житья не стало от муравьев и ос, так еще и ты целыми днями гоняешься за всякой мерзостью.
— Мама, это не мерзость, каждый образованный человек должен знать, что его окружает, — запротестовал Билли. — Так говорит доктор Уэллс. Он говорит, что в мире семьсот тысяч видов насекомых…
— Где ты его нашел, сынок? — спросил я, подыгрывая парню, а то Элен слишком круто взялась за него.
— Он полз по полу в моей комнате, — ответил Билли.
— В доме! — завопила Элен. — Мало нам муравьев!
— Покажу его доктору Уэллсу, — сообщил Билли.
— А не надоел ты ему? — спросил я.
— Как же, надоел! — сказала Элен, поджав губы. — Этот Добби и приучил его заниматься разной пакостью.
Я отдал коробочку. Билли положил ее рядом с тарелкой и приступил к уничтожению завтрака.
— Рэндолл, — сказала Элен, дойдя до третьего пункта обвинения, — я не знаю, что делать с Норой.
Нора — наша уборщица. Она приходит дважды в неделю.
— И что она на этот раз натворила?
— В том-то и дело, что ничего. Она ничего не делает. Даже пыль не вытирает. Помашет для вида тряпкой, и все. А уж переставить лампу или вазу, чтобы убрать под ними!..
— Ну, найди вместо нее кого-нибудь.
— Рэндолл, о чем ты говоришь? Попробуй найди
в наше время уборщицу!.. Я беседовала с Эми…
Я слушал и вставлял по ходу дела междометия. Все это мне уже приходилось слышать раньше.
Сразу после завтрака я пошел в контору. Для посетителей было рановато, но я хотел заполнить несколько страховых полисов и сделать кое-какую работенку, так что лишний час-другой мне не помешал бы.
Вскоре после полудня позвонила взволнованная Элен.
— Рэндолл, — выпалила она без всяких предисловий, — кто-то швырнул валун в самую середину сада!
— Повтори, пожалуйста, — попросил я.
— Ну, знаешь, такую большую каменную глыбу. Она раздавила все георгины.
— Георгины! — завопил я.
— Самое странное, что нет никаких следов. Такую глыбу можно было привезти разве что на грузовике…
— Ладно, успокойся. Скажи мне лучше, камень большой?
— Да почти что с меня.
— Быть того не может, — возмутился я, но постарался взять себя в руки. — Это чья-то дурацкая шутка. В нашем городе шутников хватает.
Я перебрал в голове тех, кто решился бы на подобную канитель, но так ни на ком не остановился. Джордж Монтгомери? Но он человек занятой. Белсен? Тот слишком поглощен своей музыкой, чтобы отвлекаться на нелепые шутки. Добби? Но я не мог представить себе, чтобы он вообще когда-нибудь шутил.
— Ничего себе шуточка! — отозвалась Элен.
Никто из моих соседей, сказал я себе, на это бы
не пошел. Все они знали, что я выращиваю георгины для выставки.
— Слушай, я скоро буду, — сказал я, — и посмотрю, что можно сделать.
Хотя сделать можно немногое — разве что оттащить валун в сторону.
— Я загляну к Эми, — предупредила Элен. — Постараюсь вернуться пораньше.
Я положил трубку и занялся работой, но дело не клеилось. В голове были одни георгины.
Перестав сражаться с собой сразу же после полудня, я бросил бумаги в стол, купил в аптеке баллончик с инсектицидом и отправился домой. Этикетка утверждала, что средство наповал сражает муравьев, тараканов, ос, тлей и кучу другой нечисти.
Когда я подошел к дому, Билли сидел на крыльце.
— Привет, сынок. Нечем заняться?
— Мы с Тонни Гендерсоном играли в солдатики, да надоело.
Я поставил баллончик на кухонный стол и отправился в сад. Билли молча последовал за мной.
Глыба лежала в саду, точнехонько в середине клумбы с георгинами, как и сообщила Элен. Выглядел валун странно, то есть не так, как должен выглядеть кусок скалы. Он был чистого красного цвета и почти правильной шарообразной формы.
Я обошел камень вокруг, оценивая ущерб. Несколько георгинов уцелело, но лучшие погибли. Не было никаких следов, даже намека на то, каким образом эту глыбу доставили в сад. Она лежала в добрых десяти метрах от дороги, и чтобы перенести ее сюда из грузовика, потребовался бы кран, но и это невозможно, поскольку вдоль улицы протянуты провода.
Я подошел к валуну и внимательно рассмотрел его. Всю поверхность усеивали маленькие ямки неправильной формы, около полудюйма в глубину; были заметны и гладкие места, как будто часть первоначальной поверхности откололи. Более темные и гладкие участки блестели, словно полированные, и мне вспомнилась коллекция, которую я видел очень давно, у своего приятеля, увлекавшегося минералами.
Я наклонился поближе к одной из гладких, словно восковых, поверхностей, и мне показалось, что я различаю внутри камня волнистые линии.
— Билли, — спросил я, — сможешь ли ты узнать агат, если увидишь?
— Не знаю, пап. Но Томми сможет. Он собирает всякие разные камни.
Мальчик подошел поближе и стал рассматривать один из гладких участков, потом послюнявил палец и провел им по восковой поверхности. Камень заблестел, как атлас.
— Точно не знаю, — сказал он, — но вроде это агат.
Билли отступил назад и стал рассматривать камень с новым выражением лица.
— Послушай, пап, если это действительно агат — я хочу сказать, если это один большой агат — то он должен стоить кучу денег, правда?
— Не знаю. Возможно.
— Может, целый миллион!
Я покачал головой.
— Ну, не миллион, но…
— Я пойду приведу Томми, прямо сейчас!
Он молнией промчался мимо гаража, и пулей вылетел в ворота, направляясь к дому приятеля.
Я несколько раз обошел валун и попытался прикинуть его вес, хотя и не знал, как это делается.
