заботится только о себе, не думая об общем благе, кто ночью толпами болтается по улицам, обеспечивая прикрытие для астонских шпионов, кто организует непонятные нелегальные сборища, из-за чего Парламенту впустую приходится расходовать время — время, которое с большей пользой можно было бы потратить на решение военных проблем.
Короче говоря, он перешёл в наступление, продолжая говорить спокойным, убедительным тоном, с улыбкой добродушного дядюшки, маскировавшей яд его слов.
— И потому после долгих и мучительных размышлений Парламент вынужден объявить, что у него нет иного выхода, кроме как прибегнуть к этой непопулярной мере, — говорил Местлер, и, вероятно, я что-то упустил, поскольку не мог понять, о чём он говорит. Аудитория возбуждённо роптала.
— Какие у вас на то полномочия? — крикнул отец Кареглазки, сидевший за столом на сцене. — Подобное распоряжение может разрушить моё дело.
Здесь что, консервный завод или какой-то мёрзлый парламентский департамент?
— Сейчас война, и у нас есть право принимать срочные меры местного масштаба, — проинформировал его Местлер. Шум в зале усилился.
— Какие меры? — шёпотом спросил я у Кареглазки.
— Комендантский час.
— Что? Чего они испугались?
— Думаю, отца Ленты и его товарищей… Дроув, это означает, что мы не сможем гулять вечерами, — с несчастным видом сказала она.
Вокруг нас люди вскакивали с мест и кричали. Местлер тем временем продолжал:
— Нет, мы не вводим военное положение. Некоторое количество войск расположится в городе: для оказания помощи местной полиции и для целей обороны. Будьте уверены, что будут приняты все меры для защиты города в случае нападения астонцев. Спасибо за внимание.
— Подождите! — Ошеломлённый, Стронгарм вскочил на ноги. Каким-то образом инициатива была потеряна, и собрание закончилось поражением. — Мы вполне можем защитить себя сами! Нам всё это не нужно!
Местлер грустно посмотрел на него.
— Паллахакси-Стронгарм, чего вы хотите? Вы заявляли, что Правительство вас не защищает — теперь мы даём вам защиту, о которой вы просили, и вы все ещё недовольны. Я в самом деле начинаю думать, что вы всего лишь возмутитель спокойствия…
Глава 12
На следующее утро я зашёл к Кареглазке, и мы решили пойти на Палец, посмотреть на прибытие большого корабля. С удобного наблюдательного пункта мы могли бы оценить, направляется ли он в гавань или, как предполагала Кареглазка, к новой пристани.
— В «Груммете» говорят, что вчера он бросил якорь возле Пальца, — сказала она. — Возможно, на нём привезли какое-то военное снаряжение. Кто-то сказал, что в океане он подвергся нападению астонских военных кораблей и получил повреждение двигателей. Вот почему они опоздали. Они должны были быть здесь ещё до грума.
Я в очередной раз подумал о том, насколько быстро доходили новости до «Золотого Груммета». Новости, о которых рассказывала мне Кареглазка, обычно оказывались более свежими и точными, чем в газетах, которые столь жадно поглощал мой отец.
Мы зашли к Ленте, сочувствуя ей после того, как обошлись с её отцом на собрании. Она выглядела достаточно бодро и явно была благодарна нам за возможность отвлечься, в то время как Стронгарм по- прежнему пребывал в ярости и гневно говорил о необходимости организовать вооружённые отряды.
Оставив Уну нести это бремя в одиночестве, мы направились по главной улице в сторону гавани.
Возле монумента стоял Вольф, на этот раз без матери и явно без определённых намерений. К несчастью, он заметил нас и поспешил навстречу, абсолютно не смущаясь тем, что много дней избегал нас.
— Рад вас видеть, — весело воскликнул он и по-хозяйски взял Ленту за руку. Она посмотрела на него, как на пустое место, и он внезапно опомнился. — Э… есть какие-нибудь новости о Сквинте?
— Никаких, — очень тихо ответила Лента.
— Плохо. Ужасная история. Знаешь, я думал об этом, и у меня появилась одна мысль. Как ты думаешь…
Голос его замер, когда Лента вырвала из его руки свою и уткнулась лицом мне в плечо, громко всхлипывая.
— Ради Фу, сделай так, чтобы он замолчал, Дроув, — в отчаянии рыдала она. — Я этого не выдержу!
Я не знал, что делать в подобной ситуации. Я стоял посреди людной набережной гавани Паллахакси с рыдающей девушкой на плече. Того гляди, соберутся зеваки. Да и Кареглазка поглядывала исподлобья.
— Ладно, Лента, ладно, — я похлопал её по плечу. — Пойдёмте-ка отсюда, ведь мы же собрались на Палец посмотреть на большой корабль.
Лента затихла, вытерла слёзы, и мы втроём отправились дальше.
Смущённый Вольф поплёлся за нами.
Так он снова присоединился к нашей небольшой компании, добровольно согласившись на некоторое понижение в ранге.
Мы стояли на Пальце и смотрели на ясное, спокойное море. Поверхность воды была испещрена танцующими рыбками, и грумметы без конца устремлялись вниз, захватывая полный клюв живой добычи, и глотали её на лету, взмывая на восходящем потоке к вершинам скал. Потом — а некоторые из них парили столь близко, что можно было увидеть их глотательные движения, — они вновь по спирали устремлялись вниз, снижаясь к маслянистым волнам, скользя столь низко, что их ноги иногда касались воды, пока они набирали новую порцию рыбы в свои клювы-мешки.
Корабль снялся с якоря и двигался в нашу сторону, хотя до него всё ещё было более тысячи шагов. Его буксировали на канатах четыре паровых катера, по два с каждого борта; буксиры были расположены так, что они тянули корабль не только вперёд, но и в разные стороны.
— Это корабль с глубокой осадкой, — объяснила Лента, — оказавшийся посреди грума. Плотная вода вытеснила его, и верх стал перевешивать; вот почему им пришлось вызвать буксиры. Теперь с каждого борта натянуты канаты, чтобы удержать корабль на ровном киле. Видите того человека на мачте? — Она показала на казавшуюся знакомой фигуру на площадке на половине высоты мачты. — У него индикатор крена, и он контролирует положение буксиров. Когда корабль начинает накреняться, он даёт сигнал паре буксиров с этой стороны, чтобы они ослабили канаты, а с другой стороны — чтобы натянули их сильнее, и корабль снова выравнивается. Всё это время они тянут его в сторону берега. Когда он окажется достаточно близко, к нему прицепят тросы с суши и с помощью лебёдок подтянут его с двух сторон.
— Ты, наверное, видела всё это раньше, Лента, — заискивающе сказал Вольф.
— Несколько раз. Часто они прибегают к услугам моего отца в качестве проводника на мачте, но сейчас там его нет. Это корабль парлов, и отец не стал бы работать на них. — В том, как она это сказала, послышалось презрение, но Вольф не принял это на свой счёт, задавая новые вопросы и ведя себя с преувеличенным пониманием и вежливостью.
Немного погодя, я сказал Кареглазке:
— Пойдём прогуляемся.
Мы оставили Ленту и Вольфа сидеть на вершине скалы и направились в сторону деревьев. Каре- глазка некоторое время молчала, но когда мы отошли на расстояние, с которого нас нельзя было услышать, язвительно сказала:
