В прошлом номере журнала «Если» мы познакомили наших читателей с фантастическим стрелковым оружием, опубликовав статью В. Мартыненко вкупе с рисунками скорчеров, десинторов, ракетометов и т. д. Сегодня мы предлагаем перейти к более солидной технике, которая, собственно, и является одним из героев романа Д. Джерролда.
Космос. Пустыня с редкими островами и еще более редкими оазисами жизни. И все же им несть числа. Они столь же многообразны, как и Вселенная. И если, вопреки всем прогнозам, человеку доведется встретить «брата по разуму», то этот чужак может оказаться воистину кем угодно. Вид и природа его наверняка превзойдут наши самые безумные гипотезы…
В Космосе бесконечно все — и время, и простор, и неведомая опасность, поджидающая в пути. Человеку никогда не познать этих двух океанов — времени и пространства; никогда не увидеть всех чудес, не открыть всех островов, существ и тайн.
Однако те приспособления, которые создает человек для изучения космоса, при всей их наивности, наводят на мысль о не меньшем многообразии, чем сам предмет изучения. И хочется верить, что впереди у человечества дальняя дорога, что оно не сгинет бесследно в звездном просторе.
По праву, на первое место среди остроумнейших из упомянутых приспособлений может быть поставлено то, с помощью которого человек стремится приблизиться к тайнам иных миров: снаряд для перемещения в бесконечном пространстве — звездолет…
А теперь давайте-ка остановимся и осмотримся. Ни одного звездолета в реальности не существует! С момента полета Гагарина мало что изменилось. Мы по-прежнему делаем в космосе лишь первые шаги. Основной носитель, способный и в 60-е годы, и сейчас гарантированно доставить что-либо на земную орбиту — это старичок «Протон». «Энергия» и «Буран» дороги. По сути дела, они не по зубам нынче ни одной стране. Американская технология «челноков» весьма спорна: каждый старт под вопросом. И с точки зрения целесообразности, и в отношении финансирования.
Но даже если космический корабль и станет обычным делом, предел его возможностей — Солнечная система. Мы даже в самом грубом приближении не знаем, каким способом можно было бы пересечь бескрайние просторы космоса.
Читатель фантастики мыслит категориями перелетов со сверхсветовыми скоростями только потому, что НФ подменила реальную картину Вселенной карманной упрощенной моделью, а реалистический подход к технологии, практиковавшийся во времена Жюля Верна и Герберта Уэллса, — удобной «альтернативной реальностью», постулирующей свободное перемещение в пространстве и времени. Если на начальных этапах фантастических и космических путешествий писатели-фантасты всяк по-своему решали проблему межзвездных перелетов, пытаясь быть компетентными, технически убедительными и часто отличались оригинальностью, то теперь космос приспособили для нужд сугубо приключенческих. И звездолет стал рассматриваться не как эвристическое сооружение, открывающее новейшие, неслыханные прежде перспективы, а как нечто обыденное, но «данное свыше», без объяснения устройства, но с приблизительной, весьма условной инструкцией по эксплуатации. Так что при самых разных технических характеристиках звездолеты укладываются в несложную классификацию.
Для начала, дабы припомнить и наиболее зримо вообразить, что такое космический корабль в понимании современной фантастики, обратимся к классике жанра — трилогии «Звездные войны» Дж. Лукаса.
Начнем с больших кораблей, ведь о конструкции малых машин — вплоть до «Тысячелетнего Сокола» Хана Соло — сказать особенно нечего. Но с увеличением размеров нелепости растут в геометрической прогрессии. Крейсер Империи — изящный треугольник, сверкающий в черноте космоса, как наконечник стрелы, хоть и красив в описании, однако в боевом отношении скорее напоминает деревянный авианосец с подвесным мотором, покрашенный в оранжевый цвет и вооруженный револьвером системы «наган» на лафете осадной мортиры. Соотнесем размеры и функции крейсера. Махина в добрые сотни метров длиной самостоятельно не может ни догнать, ни уничтожить легкий корабль, вооруженный парой турельных установок. Для этого приходится выпускать истребители, которые обычно возвращаются ни с чем. По сути дела, это действительно авианосец, транспортный корабль, но никак не крейсер. А в более точной классификации — моторная баржа.
Во втором фильме несколько крейсеров с хрустом врезаются друг в друга, рассыпаясь на мелкие обломки. Их боевой строй придумать мог только человек, никогда не ездивший в автобусе. По эффективности самоистребления эскадра Империи уступает разве что динозавру из рассказа «Фактор стабильности». Зверь наступил сам себе на ногу, споткнулся и сломал шею. Это еще один довод-в пользу моторной баржи. Боевая машина космоса должна иметь соответственный запас прочности. Корабль гражданского назначения, следующий по расчищенной трассе, еще может быть построен по принципу подетальной сборки, но аппарат, предназначенный для сражений, желательно собирать внутри достаточно прочного и тугоплавкого астероида (или же напылять слой породы на заготовленную матрицу-каркас). Двадцати-тридцатиметровая, перемежающаяся амортизационными слоями броня защитит и от луча, и от удара, и от попадания небольшой ядерной бомбы. А датчики, локаторы и вооружение можно монтировать в легкозаменимых модулях на поверхности.
Вооружение боевых кораблей — отдельный разговор. Зеленые лучи, вырывающиеся из-под корпуса крейсера, в принципе ничем не отличаются от таких же лучей истребителей. Все равно, что вдоль борта линкора выстроить пехотную роту и обмениваться с противником винтовочными залпами — ведь такое попадание только встряхивает «Тысячелетний Сокол».
Все вышеперечисленное можно отнести и к «Звезде Смерти». Правда, с вооружением тут значительно лучше, энергообеспеченность неплохая, форма идеальная — шар, но прочность и уязвимость… У смотревших «Звездные войны» невольно возникает вопрос — сильнейший корабль Вселенной разрушают практически до основания два раза подряд. Наводит на размышления…
Конечно, в глазах благодарного зрителя любые нелепости оправданны, и уж, конечно, он в силах додумать за авторов то, что осталось за кадром. Но глядя на экран, приходишь к выводу, что о технических деталях никто не думал. Забота была только о зрелищности. И в этом смысле все закономерно — в рамках знаковой системы техника, как символ, воспринимается правильно. Но при малейшем анализе прекрасный
