— Ты ведь помнишь — я и сам жил в Белом доме. И сыт этим по горло. И потому с удовольствием перебрался сюда и ловлю плохих парней.
«По большей части на компьютере, — добавил он про себя, — но если правильно разыграть карты, можно будет заняться этим и по-настоящему. Так сказать, выйти в поле». Он уже не раз проигрывал в уме свой монолог перед главой всего Кампуса Джерри Хендли. Операция против МоНа должна быть засчитана ему в плюс, верно? Его кузенов называют «умными стрелками». Неужели это определение не подходит и к нему? Пусть его жизнь, в отличие от их, шла очень спокойно — как-никак, он сын президента Джона Патрика Райана, пребывающий под постоянной охраной, но ведь у такой жизни есть и свои плюсы, верно? Его учили стрелять агенты Секретной службы, в шахматы он играл с государственным секретарем и жил, и дышал, ну, пусть не в самом прямом смысле, в той же атмосфере, в какой обитает внутренний круг разведывательного и военного сообщества. Неужели он не впитал естественным образом, так сказать, осмотически, хоть часть тех навыков, которыми с такими усилиями овладевали Брайан и Доминик? Вполне возможно. Но так же возможно, что это лишь его пустые мечты. Так или иначе, но без разговора с Хендли ему не обойтись.
— Но ведь ты — не твой отец, — словно в ответ на его мысли сказал Доминик.
— Тут не поспоришь… — Джек развернулся на своем кресле и включил компьютер для того, чтобы получить утреннюю дозу общедоступной и засекреченной информации. Что-то последнее время очень часто вторая часть лишь на три дня опережала первую. Прежде всего Джек подключился к сводке перехвата сообщений по системам связи для высшего руководства, которые готовило Агентство национальной безопасности. Эта сводка, которую, вместо официальной аббревиатуры ПССВР, обычно фамильярно называли «прыщом», предназначалась для высших офицеров АНБ и ЦРУ, а также для Совета национальной безопасности Белого дома.
Вот, помяни черта… В ПССВР снова фигурировал Эмир собственной персоной. Перехват. Сообщение было чисто административным. Эмир желал знать, чем кто-то (ничего не говорящий код вместо имени) занимается в то время, когда он должен установить связь с неким неизвестным иностранным государством ради каких-то неизвестных целей. Это было обычной, вернее, стандартной особенностью таких перехватов — множество неизвестных деталей, вроде пустых мест на бланках, заполнением которых и занимались аналитики из разведки. Самая большая и сложная мозаика-головоломка, какая только существует в мире. Разгадыванию, в частности, этой загадки должно было послужить безотлагательное совещание (с использованием мозговой атаки) в ЦРУ.
Предлагаемая повестка этого совещания явилась предметом убористо, через один интервал, напечатанного рапорта (с первого до последнего слова — набор предположений). Подготовлена она была каким-то аналитиком средней руки, который, по-видимому, заскучал на своей должности и поспешил вывалить свои рассуждения в надежде, что кто-нибудь обратит на них внимание и его повысят с солидной прибавкой к зарплате. Возможно, когда-нибудь такое случится. Правда, от этого парень не станет умнее, разве что в глазах своего начальника, который таким же методом пробирается по карьерной лестнице и любит, когда ему почесывают спинку.
Что-то промелькнуло в памяти Джека, что-то, связанное именно с этим делом… Он навел курсор на папку «ПССВР» на экране компьютера, два раза щелкнул кнопкой мышки, и перед ним развернулся перечень документов, которые там хранились. Да, там оказался тот же самый индекс перехвата, только упоминался он в трех электронных письмах недельной давности, первое из них сотрудник Совета национальной безопасности адресовал в Агентство национальной безопасности. Судя по всему, кто-то в Белом доме пожелал узнать, как именно была получена эта информация. Оттуда запрос переадресовали в ЦАНБ — Цифровой архив национальной безопасности, — место, куда уходили на покой высшие чины военной разведки. На тот момент там командовал армейский генерал-лейтенант Сэм Феррен, и его резолюция была краткой: «РЮКЗАК. НЕ ОТВЕЧАТЬ. РЕШИТЬ ЧЕРЕЗ АДМИНИСТРАЦИЮ».
Джек не мог сдержать улыбки. Слово «рюкзак» в последнее время являлось очередным из регулярно обновляемых кодовых наименований (для внутреннего пользования АНБ) «Эшелона» — всезнающей, всевидящей системы электронного наблюдения. Знающему человеку реакция Феррена была понятна. Чиновник из СНБ спрашивал о «методах и источниках», о том, какие именно колесики системы национальной безопасности вытащили эту информацию на свет. Разведчики не делились подобными сведениями, разве что в случае совсем уж крайней необходимости, с потребителями результатов их деятельности, в том числе и с Белым домом, так что требование чиновника из СНБ было попросту идиотским.
Как и следовало ожидать, в следующей сводке ПССВР для СНБ источники информации обозначались как «зарубежные дружественные СРР» — системы радиотехнической разведки, — а это значило, что сведения были получены от разведок других стран. Короче говоря, генерал беззастенчиво лгал Белому дому.
Феррен мог поступить так лишь по одной причине — если подозревал, что Белый дом слишком делится своими ПССВР с другими. «Иисус! — мысленно воскликнул Джек, — как же, наверно, тяжко трехзвездному генералу знать, что он пичкает ложью действующего президента. Но если шпион не доверяет своему президенту, кто же приглядывает за страной? А если система пошла вразнос, — думал дальше Джек, — что будешь делать ты сам?» А этот вопрос относился уже к компетенции философа или священника.
«Что-то на слишком серьезные размышления потянуло с утра», — сказал себе Джек, но если он прочел ПССВР, которая считалась чем-то вроде наивысшей святыни во всей необъятной правительственной документации, то чего же он не читал? Какая информация осталась непереданной? И кто, черт возьми, ее получил? Может быть, она проходила по сверхзащищенной системе связи, ограничивающейся наивысшим руководством?
Ладно, так или иначе, но Эмир снова заговорил. АНБ не имела ключа к его личной шифровальной системе, а вот Кампус имел; это было личной заслугой Джека, который переписал данные с персонального компьютера МоНа и передал их Байери и его яйцеголовым подчиненным, которые тут же скачали все добытое на высокоскоростной жесткий диск. Не прошло и дня, как они разложили по полочкам все вновь обретенные секреты, в том числе пароли, при помощи которых взламывались все зашифрованные сообщения. В Кампусе читали их без всяких затруднений целых пять месяцев, до тех пор, пока шифры не сменились, очевидно, в плановом порядке. К этому противник относился очень серьезно, и среди тех, кто готовил его людей, были, судя по всему, специалисты, успевшие поработать на настоящую шпионскую контору. И все же они были недостаточно осторожны. Пароли менялись не ежедневно и даже не еженедельно. Эмир и его люди имели преувеличенное мнение о надежности мер, которые они принимали ради своей безопасности, а ведь подобные заблуждения уже погубили не одно государство. Специалистов по криптографии на рынке полным-полно, в большинстве своем они говорят на русском языке и, как правило, настолько бедны, что соглашаются на любое предложение. ЦРУ даже попыталось внедрить кое- кого к плохим парням, поручив агентам наняться к Эмиру консультантами. Одного из них отыскали в мусорной куче посреди Исламабада с перерезанным от уха до уха горлом. Даже с точки зрения профессионалов, игра, которая там шла, велась чрезвычайно грубо. Джек подумал, что было бы хорошо, если бы в Лэнгли позаботились о семье, оставшейся у этого человека. С агентами такое случается не часто. ЦРУ страхует жизнь своих ключевых сотрудников на большие суммы, в Лэнгли никогда не забывают об их семьях, но у агентов положение другое. Их часто недооценивают и столь же часто полностью забывают, как только подворачивается лучший источник информации.
Было похоже, что Эмир до сих пор гадает, что же случилось с теми его людьми, которые погибли на улицах разных европейских городов — погибли от рук Брайана и Доминика Карузо, и самого Джека, о чем Эмир, естественно, не знал. «Два почти одновременных сердечных приступа со смертельным исходом у молодых, хорошо тренированных мужчин, — думал Эмир, — это многовато». Он поручил своим агентам изучить медицинские заключения, как выданные больничными патологоанатомами, так и хранящиеся в полиции. Но и в тех, и в других не нашлось ничего подозрительного: с первыми разобрались юристы, занимавшиеся имуществом умерших, а со вторыми — падкие на взятки мелкие бюрократы, подменившие оригиналы, а потом еще и порывшиеся в поисках каких-нибудь секретных приложений, которые могли бы храниться отдельно. Все это ничего не дало. Эмир дал указание своему оперативнику, который, судя по всему, жил в Вене, чтобы тот разобрался со странным происшествием, когда человек неожиданно спотыкается и падает под трамвай, потому что, писал Эмир, парень был ловкий, как молодой жеребенок, в общем, не из тех, кто случайно попадает под всякие машины. Но в этом нет никаких сомнений, отвечал
