озера, болота, топи и берлоги, — Триставер остался в гостинице. Он объяснил коллегам, что ему не захотелось упускать редкую возможность выбраться из своей мастерской, насладиться сменой впечатлений и очистить разум от повседневных забот.
Как и многое другое, что Триставер наговорил коллегам, это было правдой, но не всей правдой. Вне сомнений, ему не терпелось покинуть на время свою мастерскую; ему вообще не нравилось торчать там безвылазно. Путешествия в незнакомые места и встречи с новыми людьми также доставляли ему удовольствие. Но главная причина, которая заставила его задержаться, была в желании поправить дела.
Триставер никогда бы не признал, что бизнес его идет плохо. Не слишком хорошо, хотя и не катастрофически плохо. Алхимики медленно, но верно перетягивали покупателей к себе, из-за проклятых варваров путешествия стали для потенциальных клиентов тяжелыми и опасными, к тому же доверие публики к чародеям постепенно снижалось. И все же работы пока было достаточно, чтобы сводить концы с концами. Не изобилие — уж это точно, — но на жизнь хватало. Правда, едва-едва. И сколько этот кризис протянется, никто сказать не мог. Даже ясновидящие и предсказатели увиливали от ответа.
Учитывая все это, поиск новых клиентов представлялся весьма логичным решением. Когда Триставер готовился к этой поездке, ему пришло в голову, что ежегодное собрание Чародейской гильдии дарит ему превосходную возможность. Сбор опытнейших чародеев, ведьм, магов, колдунов и заклинателей наверняка привлечет людей, которым требуется магическая помощь. Поскольку же собрание продлится всего три дня, а путешествие ныне — предприятие долгое и хлопотное, многие жаждущие помощи наверняка приедут слишком поздно. Поэтому он и решил задержаться в гостинице на недельку-другую.
Пока что у Триставера не имелось причин сожалеть о принятом решении. Постояльцев в гостинице поубавилось, из-за чего питание стало почти приличным, кормили по расписанию и без задержек, а порции увеличились. К тому же теперь ему смогли предоставить отдельную комнату. Уехавшие постояльцы прихватили с собой и внушительный контингент гостиничных блох, что лишь повысило комфорт. А самое главное, он приобрел пятерых новых клиентов — и всего за четыре дня.
Потребности покупателей оказались весьма прозаическими — три порции приворотного зелья, эликсир для скота, раненного эльфийскими стрелами, и амулет против ветра, — но, напомнил себе Триста- вер, клиент есть клиент. Все пятеро ушли удовлетворенные и наверняка порекомендуют мага друзьям и соседям.
Вообще-то даже хорошо, что никто не пришел к нему, требуя избавления от сложного, хитро спланированного заклинания, защищенного дьявольским контрзаклинанием, призванным сбить с толку, запудрить мозги, а то и нанести ужасный вред тому, кто попытается развеять чары. Подобных клиентов отвергать столь же опасно, как и браться за дело. К счастью, их всегда можно направить к коллегам, специализирующимся на борьбе с подобными чарами, а себе оставить менее опасную работу.
Триставер полагал, что любовь должна быть вознаграждена. В мире, где так много здоровых и счастливых людей начинают вздыхать и страдать, бледнеть и падать в обморок, а порой чахнуть от тоски, он считал себя общественным благодетелем. Потому что помогал людям получать то, чего они страстно желали. Триставер достиг совершенства в любовных чарах, заклинаниях, эликсирах, приворотных зельях и амулетах. Ему настолько удавалась эта область магии, что он редко работал в другой.
Сидя перед гостиницей в тот теплый солнечный летний день, он вспоминал уехавших коллег, а также тех двоих, которые не приехали на собрание гильдии. Впрочем, Конхун и Кедригерн и раньше не баловали коллег своим присутствием. Конхун представлял собой образчик чистейшей мизантропии, а Кедригерн теперь стал семейным человеком. И весьма счастливым семьянином, судя по тому, что о нем рассказывали и что Триставер увидел сам во время своего единственного визита к коллеге. А ведь Кедригерн обрел такое счастье, не воспользовавшись даже крошечной порцией любовных чар! Уже один этот факт давал достаточно пищи для размышлений.
Женатые чародеи — редкость. О счастливо женатых чародеях прежде и вовсе не слыхивали. Колдуны вообще избегали серьезных отношений с женщинами. Судьба, принятая Мерлином от рук Вивьен, стала для всех суровым предупреждением и запомнилась накрепко.
Однако жена Кедригерна оказалась прелестной женщиной и очаровательной хозяйкой, к тому же способной помощницей в магии. И еще она каким-то образом заставила Кедригерна одеваться чуть более респектабельно, что стало немалым достижением с ее стороны. Впрочем, ее муж и ныне одевался как работяга, но уже смотрелся хотя бы как добившийся успехов работяга. Конхун же и вовсе рядился в обноски, словно попрошайка.
А внешность очень важна, в десятитысячный раз напомнил себе Триставер. Он встал со скамьи, стряхнул с колен крошки и разгладил длинную черную мантию, на которой поблескивали кабалистические, астрономические и эзотерические знаки. В это время года в мантии было чертовски жарко, но чародей — вы уж извините, Конхун и Кедригерн — должен одеваться как полагается. Снять в жару остроконечную шляпу — уже уступка. Чародей провел пальцами вдоль длинной белоснежной бороды и откинул назад упавшие на плечи серебристые локоны. Недостаточно быть чародеем, надо еще и выглядеть чародеем.
Триставер мысленно любовался этой приятной аксиомой, когда ее истинность подтвердилась появлением прилично одетого и вежливого юноши, который остановился перед ним, изящно поклонился и осведомился:
— Будьте любезны, сир, имею ли я честь обращаться к мастеру Триставеру, великому чародею?
Выгнув дугой колючую седую бровь и поглаживая висящий нa груди серебряный медальон Чародейской гильдии, Триставер ответил низким театральным голосом:
— Воистину так, юноша. Что ищешь ты у чародея — совета или помощи?
— Для себя я не ищу ничего, мастер Триставер, — заявил юноша.
— Я слуга отважного Беррендаля, ждущего вашей помощи в опасном походе.
— Понятно. Опасном походе. И чего желает твой хозяин — чар безопасности в пути, или быстрой победы, или защиты от магии других чародеев? Быть может, чар любви? Какой именно помощи он от меня ожидает?
— Увы, господин, сие мне неведомо. Но отважный и благородный Беррендаль сейчас в гостинице. Он просит вас оказать честь и составить компанию за столом, намереваясь в приятной беседе прояснить все обстоятельства, — ответствовал юный оруженосец.
— Я отправлюсь к твоему хозяину. Веди, мальчик мой, — сказал Триставер, величественно взмахнув рукой, отчего вышитые на мантии символы вспыхнули на солнце. Надев высокую шляпу, он последовал за юношей.
В дверях его встретил владелец гостиницы:
— Господин Триставер, я спешу сообщить, что вас…
Чародей поднял руку. Хозяин смолк на полуслове.
— Знаю, Уот, и уже иду к Беррендалю.
— Гмм… да… Что ж, тогда… — пробормотал хозяин, почесывая лысую макушку.
Сцена была подготовлена превосходно. Хозяин выглядел именно так, как полагается: круглое приветливое лицо, густая черная борода, выпирающий из-под фартука круглый живот. И жена его была именно такой, какой полагается: яблочно-красные щеки, нос картошкой, жизнерадостная, хлопотливая и хлебосольная. Даже оруженосец с его легкой походкой, яркими одеяниями и свежим лицом, еще не знающим бритвы, идеально вписывался в свою роль. Все обстояло именно так, как следовало, и Триставер вошел в гостиницу, улыбаясь этой счастливой мысли и умело вышагивая именно с той скоростью, которая позволяла мантии развеваться наиболее эффектно. Это всегда впечатляло клиентов.
Приветствуя его, из-за стола в темном углу поднялась высокая фигура. Триставер учтиво снял шляпу, поклонился и произнес:
— Благородный Беррендаль, полагаю? Я Триставер — чародей, чьей помощи вы ищете.
— Добро пожаловать, чародей. Выпей со мной по кружке этого превосходного эля и отведай замечательного рагу, — ответил Беррендаль. Голос его оказался удивительно мягким для человека с подобным ростом.
— Благодарю вас, сэр.
— Не называй меня «сэр», — резко произнес Беррендаль.
