— Я же толкую: наследие союзных времен. Тайное оружие империи. Я сначала не понимал, а потом догадался. У кого есть такая модель, может всем миром заправлять, представляешь?
— Это как же?
— Ну, к примеру, ты берешь и поливаешь шар из шланга. Да не где попало, а там, где расположены страны твоих недругов. И все! У них начинаются потопы, то-се, а правители срочно запрашивают помощь. А ты идешь потом к глобусу и проверяешь результаты.
— Какому еще глобусу?
— А та штуковина на столе, видишь? Это и есть телевизор, только в сто раз лучше. Показывает картинки со всего мира.
— Как же это может быть?
— Откуда мне знать? Я же говорю — техника. В старые времена еще и не такое строили. Или забыл, кто первый спутник запустил в космос?
— Американцы, что ли?
— Сам ты американец! Вот и видно, что неуч.
— Может, и неуч, а только товар грамотно пристроил! — Санька обиженно тряхнул сумкой. Внутри отчетливо звякнуло стекло. — В ящике-то не патроны оказались, а взрывчатка. Самая натуральная. Я и тебе брусочек принес показать. Точь-в-точь как мыло хозяйственное. Заодно пузырей штук пять прихватил.
Матвей невольно сглотнул.
— Паленка небось?
— Ну да! Я же говорю, товар пристроил как положено. Бабок отвалили вагон. — Санька кивнул в сторону холодильника. — Так что давай. У тебя закусь, у меня — основа. Чего время зря терять?
— Что ж, повод и впрямь имеется. — Ощутив колебание, Матвей оглянулся на черный шар.
— Чего ты? Вот же они родимые! Ждут не дождутся, когда их оприходуют! Только взгляни — пузырек к пузырю!
Услышав призывный звон стекла, Матвей решительно зашагал к холодильнику…
— Не-ет, ты, Кожанкин, точно лох! — орал распаленный Санька. Он приближал свое лицо к Матвею, во все стороны разлетались слюни. — Закуски — море, жилплощадь — царская! Ни тебе участковых с вытрезвителями, никакого, понимаешь, паспортного режима! А ты сопли распускаешь, на судьбу жалуешься!
— Значит, тебе тут нравится?
— А чего! Явно лучше, чем в наших деревенских трущобах. Нашел, с чем сравнивать! В магазине один хлеб с солью, из бесплатных удовольствий — одна вода из колодцев!
— Зато тут ответственность, как ты не понимаешь! — Матвей несогласно качал головой. — Я же не просто сторожем — я смотрителем назначен!
— Ну и что?
— Как это что! Получается, что от меня зависит благополучие Земли.
— Да ну!
— Вот тебе и «да ну»! Я, может, здесь плюну, а где-нибудь сель сойдет, я пальцем чуть сильнее нажму, а там полгорода исчезнет. Вот и думай!
— А чего тут думать? Не хочешь плевать — не плюй. И пальцы где ни попадя не суй.
— Но это ж какое напряжение нервов требуется!
— Нервы! — Санька Губошлеп хохотнул. — Нервов, к твоему сведению, нет.
— Как это нет?
— А так — еще одна сказка ученых. В Европе выдумали, а у нас подхватили. Я статью читал. В одном научном журнале.
— Каком еще журнале?
— Названия я не помню. Помню только, что журнал научный был. И про нервы там было черным по белому написано.
Санька говорил это с такой убежденностью, что Кожанкин не нашел, чем возразить. Увы, водка по- разному влияла на их организмы. У Матвея в голове мутилось, у Саньки же странным образом ум становился более живым и острым, что при возрастающей задиристости превращало Губошлепа в жуткого спорщика. Каждая новая порция алкоголя добавляла ему самоуверенности, а любая аргументация Кожанкина казалась ему смехотворной.
— Да будь я на твоем месте, я бы вот так всех держал! — Санька потряс сухоньким кулачком. — Это ж такое место! Как раз для сильной натуры!
— Так садись! — Матвей великодушно махнул рукой. — Будешь за температурой следить, пыль протирать. Может, и справишься.
— А то нет! — Санька задиристо выдвинул вперед нижнюю челюсть. — Ясное дело, справлюсь!
— Слушай!.. — Матвей взволнованно ухватил Саньку за кисть. — А это ведь идея! Давай меняться? Я на свободу, а ты сюда.
— В смысле?
— Ну, в смысле, что все это, — Матвей обвел помещение рукой, — будет отныне твоим.
— И телевизор?
— Ну да!
— А холодильник?
— И холодильник тоже. Я же говорю — все! Будешь полновластным хозяином бункера.
— Хозяином — это я люблю…
— Ну вот! — хмельная мысль окончательно завладела Матвеем. Он радостно хлопнул Саньку по плечу. — Мне, понимаешь, тяжело, а ты наверняка справишься.
— А то нет! Небось не дурнее паровоза!
Матвей восторженно хохотнул. Все и впрямь вставало на свои места. Раз уж он устал, нужна подмена. Значит, и Санька — не случайность, а все та же судьба. Тем более, что работка действительно несложная. Вполне возможно, именно для таких дурачков, как Санька, она и предназначена. Сиди себе, глотай кефир и смотри телевизор! А он, Матвей Кожанкин, бывший председатель и бывший член партии, создан наверняка для других, более интеллектуальных дел. Опять же и нервы Матвея не сравнить с Санькиными. Может, у того и впрямь никаких нервов нет. А у Кожанкина есть, и, судя по всему, немалое количество.
— Так мы договорились?
— Ну дак…
Матвей подпрыгнул на табурете. Желание оказаться под вольным небом было столь сильным, что ему не терпелось поменяться с Санькой прямо сейчас.
— Тогда давай, командуй. А я, пожалуй, пойду.
— А пузыри? Вон их еще сколько.
— И это тоже будет все твоим.
— Тогда я провожу, — Санька попытался было подняться, но его опасно качнуло, и он вновь шлепнулся на табурет.
— Сиди уж, провожальщик! — Кожанкин беззлобно рассмеялся. — Дорогу я знаю, как-нибудь не заблужусь…
Зайдя в ванную комнату, он омыл лицо холодной водой, без особого любопытства глянул в зеркало. Там гримасничало и подмигивало какое-то чудище с клыками. Погрозив ему пальцем, Кожанкин двинулся к выходу.
На этот раз его ничто не остановило. Все работало, как положено. Двое людей создали критическую массу, и барьер снова был снят.
Пройдя шагов тридцать по устланному хвоей дну расщелины, Матвей разглядел свисающую сверху веревку. Санька не соврал, — по всей длине веревки действительно были накручены массивные узлы. Цепляясь за них, Кожанкин кое-как выбрался из пропасти. Глянув вверх, восторженно всхлипнул.
Над ним расстилалась звездная ночь, густо пахло сосновой смолой, и пели невидимые в темноте комары. Помотав тяжелой от хмеля головой, Матвей поднялся на ноги и шатко зашагал вниз по склону.
