для нуль-связи. Если бы ты знал, каких трудов мне стоило найти тебя в этом режиме!
— Так вы меня ищете?! — во мне затеплилась надежда. — По поводу Репейника?
— Именно так! — Шеф задернул поле и отправил кабину на пятый уровень. — Совет выбрал Феликса. Но лететь все равно придется тебе.
— Это как? — оторопел я. — Совет против, а…
— Лететь тебе! — с нажимом повторил Ефимыч. — Ты самый крутой спец по компьютерным мозгам! Машина Репейника — это же компьютер на элементной базе Ф-6! Эти новые мозги специально делали на старом железе, чтобы поменьше сбоили. Ошиблись. Но ты должен справиться! Если кто и разберется в этих квантовых колбах, так это ты! Я уверен, ты справишься!
— Думаю, — не без гордости согласился я.
И шеф перешел к делу.
— Значит, так, будем действовать на свой страх и риск. Я задержу Феликса, а ты полетишь вместо него. Ясно? Детали по ходу пьесы!
— Трибуналом пахнет, — насупился я. — Я и так…
— Ты — спасатель, Филимонов! Боец СС! — Командир взял меня за грудки и прижал к вибрирующей полосе поля. — Там люди! Понимаешь? Люди! И неизвестно вообще, что он там намудрит, этот eaмовар хренов! А пенсионеры в Совете, сам знаешь, о чем думают! Как бы инструкцию не нарушить, как бы какой пунктик не переступить!
На самом деле мне дико хотелось на Репейник. Если не справлюсь, для меня ничего не изменится, зато если расколю задачку, все забудут Грозовую, и я полетаю еще пару-тройку лет, а там видно будет. Похоже, командир знал, что делает — не первый год я в его отряде.
— Хорошо, — ответил я. — Согласен! Какая схема?
— Значит, так, транзитный корабль «Рам» доставит тебя к внешней границе системы, а дальше до самого Репейника пойдешь на бес-пилоте.
— Как прикажете.
Не любил я автоматических катеров. Лучше неумелый пилот, чем моток проводов с намеком на интеллект. Если бы модуль на Грозовую доставлял человек за штурвалом, а не консервная банка, мне бы не пришлось тут краснеть.
— Да я понимаю тебя, — вздохнул Ефимыч. — Сам не люблю эти мыльницы, но ты же знаешь, какие буквоеды в Совете! А Феликса ты тоже знаешь…
Феликса я знал хорошо. Огромный упертый шкаф.
— Зато капитан «Рама» ни тебя не знает, ни Феликса, — добавил Петр Ефимович и протянул мне зеленую бляху с оранжевой меткой. — Держи! Я подменил жетон. У Феликса — фальшивка. Конечно, это обнаружится, но у тебя есть фора. А когда войдешь в гипертуннель, возвращать будет поздно. Я тут прикрою.
Мы вышли из лифта и успели сделать всего несколько шагов в сторону пирса, как тут же наткнулись на Феликса — пока мы ехали, он бегом поднимался по остановившимся эскалаторам. Феликс вытер пот с побагровевшего распаренного лица и взревел:
— Гады! Чтоб их! Ни один лифт!
— Остынь, — вкрадчиво сказал Ефимыч и придержал здоровяка за рукав. — Сейчас я тебе об этом кое-что расскажу. Да постой, не беги так! Я старый человек, мне за тобой не угнаться!
Феликс затормозил, а я поддал скорости, торопливо помахал ему рукой и затерялся в лабиринтах пирсовой зоны.
На контрольной линии я показал жетон и сказал:
— У какого пирса «Рам»?
Девочка в золотистой космической форме, мило улыбаясь, пробежала пальцами по клавишам и объявила мне, что из-за режима экономии ее машина отключилась от Сети, но если я подожду полчаса, то…
Я перепрыгнул турникет и побежал по причалу дальше — спрошу у механика или заправщика, где стоит «Рам». Все эти борты обычно чалят на одни и те же места, и если «Рам» должен лететь к внешней границе, то сейчас уже всем техникам известно, где посадка. Кто-то наконец сообразил подключить к портовой сети аварийные батареи, включились лампы и, вероятно, контрольные машины, потому что девушка с КПП что-то закричала мне вслед и даже попыталась догнать меня, но я решил не останавливаться.
Увидев парня в оранжевой робе, раскатывающего кабель, я кинулся к нему:
— Где «Рам»? — заорал я. — Борт, который летит на Репейник?
Механик посмотрел на меня с сомнением и махнул рукой.
— Там! На седьмом!
Седьмой пирс — последний. Я уворачивался от снующих погрузчиков, огибал бочки, подставки, домкраты, пожарные краны, распределители, лестницы, ремонтные ограждения, роботов (колесных, рельсовых и стационарных). Перед эскалатором седьмого пирса меня остановил парень из портовой охраны. Я уже приготовился врать, полагая, что Феликс успел улизнуть от Ефимыча и предупредить службу о подмене, но услышал нечто совсем неожиданное:
— Извините, господин Феликс, вам придется поторопиться. «Рам» подали на второй пирс! Это режим экономии. Извините! Жаль, что так получилось.
Коп приложил руку к шлему.
Я выругался и рванул обратно. Когда, взмокший и потный, я добрался до второго пирса, мне сразу не понравилась фигура огромного парня, о чем-то беседующего с охранником. Феликс!
Притаившись около распределительного щита, я клял себя последними словами и вспоминал девчонку с КПП. Наверняка она хотела сказать что-то важное! Каково же было мое удивление, когда к эскалатору причала подрулили на каре два охранника и не без труда повязали бравого Феликса. Кар с буйным грузом уехал, и я спокойно приблизился к эскалатору, издали помахивая жетоном.
Охранник прозвонил бляху детектором и отдал мне честь. В глазах парня читалась зависть и надежда. Я расправил плечи и ступил на эскалатор.
На борт я попал в последний момент, так что никаких сюрпризов уже не намечалось.
Я устроился в своем кресле и приготовился к полету.
Капитан «Рама» — обычного рейсового корабля — вылетел из гипертуннеля так, словно вел боевой лайнер. Меня вышибло из кресла, и я воткнулся головой в переборку камеры. В себя пришел оттого, что в нос совали нашатырь.
— Извини, мы вчера немножко приняли, — вздохнул капитан, пожимая мне руку перед шлюзом катера. — Никто ведь не знал, что случится такая история с Репейником. И к тому же я хотел поскорее. Ты же спешишь? Говорят, вам, эсэсовцам, любые перегрузки по плечу.
Не люблю, когда работников Спасательной Службы называют эсэсовцами. Корежит.
— Ладно, переживу, — буркнул я, залезая в кабину.
Как только ажурная громада «Рама» ушла в гипертуннель, я отключил автопилот. Многие полагают, что это невозможно, но ведь испытатели его вырубают! Когда нет никаких кнопок и комп управляется только речью, его, по идее, можно обезвредить звуковыми командами. Три года назад я пробовал подобрать пароль, но потом до меня дошло, что даже редко употребляемые фонемы — не очень надежный ключ. Наверняка разработчики придумали более хитрую штуку. И я ее нашел! В одном из дальних ангаров Базы, в кабине изношенного беспилотника, я целый месяц по вечерам учился играть на дудочке, подбирая нужный мотивчик. Если вы думаете, что все компьютерщики лихие флейтисты, то вы не правы — за них играет генератор звуковых колебаний, но я хотел получить такой ключ, который зависел бы только от того: жив я, в сознании или нет. Чтобы никаких батареек и никаких микросхем! Наши отношения с беспилотниками стали похожи на отношения хозяина и собаки. И мне это нравилось.
Я вынул дудочку из кармана и свистнул особым образом. Компьютер тут же впал в электронный анабиоз, выдвинув из панели удобный штурвал и педали. Я погладил машину по гладкой поверхности. Теперь я за него спокоен. Совсем другое дело! Я поудобнее устроился в кресле, взялся за рожки штурвала и наступил ногой на педаль, собираясь начать торможение. Люблю это упругое сопротивление механизма,
