тайна».
Покров этой тайны начинает приподниматься только сейчас.
Другим фундаментальным свойством будущего, характеризующим внутреннюю механику смены эпох, является неравномерность его появления в настоящем. Будущее никогда не наступает сразу. Оно не образует границу, перейдя которую мы могли бы сказать, что очутились в будущем. Напротив, первоначально оно проявляет себя в виде весьма компактных инновационных образований, которые лишь постепенно преобразуются в принципиально иную историческую реальность. Эти образования можно назвать локусами будущего. Именно локусы (качественные инновации), а не простое количественное накопление уже существующих материальных и знаковых форм, считающихся обязательными для данной фазы цивилизации, являются двигателями преобразований и трансформируют настоящее в будущее.
Каждому локусу, в свою очередь, соответствует теоретически ожидаемый образ будущего, способный при определенных условиях воплотиться в реальность. Подобное развитие локуса не может, разумеется, происходить в «чистом виде», само по себе, при игнорировании всех остальных внутрисистемных взаимодействий, и потому действительное воплощение каждого локуса отличается от теоретически ожидаемого. Так Венгерская революция 1956 года, «Пражская весна» в 1968 году и события в Польше — забастовочное движение начала 1980-х годов, являвшиеся локусами распада мировой системы социализма, действительно были реализованы, хотя и не совсем в той форме, как ожидалось. С другой стороны, Карибский кризис 1962 года, представлявший собой локус третьей (ракетно-ядерной) мировой войны, не был реализован вовсе, и соответствующий ему образ будущего не возник. Также не был реализован локус Февральской революции в России, который мог бы, по-видимому, привести к образованию демократического государства европейского типа.
Отсюда следует важный вывод. Настоящее — та реальность, в которой мы пребываем — неоднородно. В нем присутствуют три «слоя времени», существенно отличающиеся друг от друга.
Во-первых, это близкое прошлое, то есть прошлое, непосредственно примыкающее к настоящему. Оно образует «теневую реальность», имеющую тенденцию к возрождению и обладающую потому собственной творческой силой. В частности, для современной России такой «теневой реальностью» является реальность советского времени. Вероятность ее возрождения не слишком значительна, и все же ее хватает, чтобы оказывать воздействие на историческое развитие.
Во-вторых, это собственно настоящее, представляющее собой компромисс между прошлым и будущим. Настоящее как реальность существует в состоянии устойчивого неравновесия и все время балансирует на грани созидания/разрушения.
И, в-третьих, это будущее, которое присутствует в настоящем в виде инновационных локусов. Выражены они в разной степени и имеют, конечно, разный цивилизационный потенциал, но от меры реализации их зависит конкретная картина грядущего.
Прошлое пытается законсервировать текущую реальность, придав ей статус абсолютной незыблемости, будущее пытается реальность преобразовать, настоящее с большим или меньшим успехом пытается согласовать эти разнонаправленные тенденции.
Говоря иными словами, мир каждое мгновение возникает и каждое мгновение распадается, чтобы возникнуть заново. Баланс «трех времен», баланс «технологий существования» обеспечивает непрерывность реальности. Суть конструкционного подхода к истории заключается в том, чтобы, влияя на развитие локусов с помощью методов, которые зачастую сами являются локусными инновациями, воздействовать таким образом и на будущее, создавая определенные его конформации.
Собственно, на бессознательном, социально-рефлекторном уровне этот метод уже давно используется в истории.
Подавление Католической церковью в период Средневековья различных ересей: богомилов, вальденсов, катаров и многих других, которые являлись локусами будущей Реформации, в свою очередь, проложившей дорогу индустриальной фазе развития, — точно так же, как подавление уже в советское время локусов генетики, кибернетики и социальных наук представляли собой именно попытки управления будущим. Выражались они исключительно в репрессивной реакции социума на угрожающие ему изменения гомеостаза, но тем не менее достигли определенных успехов: и в том, и в другом случае трансмутация социальных структур была задержана на достаточно долгое время.
Заметим в этой связи, что энергия «отсроченных изменений», накопленная в обеих эпохах, тем не менее освободилась, но уже в форме глобального катаклизма: сначала был «изнутри» разрушен Католический мир, а затем аналогичным путем — мир советского социализма.
Нарушение «баланса времен» всегда приводит к тотальному распаду реальности.
Сложность же операционной работы с локусами точно такая, как и с предсказаниями будущего. Пока, к сожалению, не существует методов гарантированного их выявления. Не существует способа, наподобие, скажем, «решетки Пеннета» для простых чисел, который позволил бы отделять от истинных локусов, еще не раскрывших свой цивилизационный потенциал, с одной стороны — простые «технические модификации», не имеющие значимой новизны, а с другой — «фантомную инноватику», особенно развитую сейчас, обладающую новизной формы, но не новизной содержания.
Это вечная проблема. Будущее действительно появляется в настоящем сначала лишь в виде слабых, почти незаметных ростков, заслоненных, как правило, кипучими событиями повседневности. Мы его просто не замечаем. Мы можем определить будущее только задним числом, при ретроспективном анализе, когда для нас оно уже давно превратилось в прошлое.
Кто бы мог, например, при виде пророка, въезжающего на ослике в Иерусалим — одного из десятков, а, возможно, и сотен пророков, бродивших в то время по Иудее, — предугадать, что начинается великая христианская цивилизация, которая преобразует весь мир и просуществует более двух тысяч лет — до настоящего времени?
Для традиционного еврейского общества Иисус был только еретиком, разрушающим привычные устои существования.
Реакция социума была однозначной.
Возможно, что и сейчас, в эпоху истощения мистической традиции христианства, среди множества экзотических сект уже существует такая, которая представляет собой локус новой глобальной религии. Однако ни выделить ее среди тысяч и тысяч разнообразных «версий», ни хотя бы определить ее характерологические особенности мы пока не способны. Мы можем только предполагать, что «новая трансценденция» будет так же принципиально отличаться от христианства, как само христианство, бывшее когда-то тоже экзотической сектой, отличалось от «местных» религий античного времени.
Приведем примеры локусов будущего, которые, на наш взгляд, уже присутствуют в настоящем.
Появление элитных воинских подразделений: команд «альфа», «бета», «гамма», «морских котиков», «львов», «черных», «зеленых», «краповых» и других «беретов», становящихся главной ударной силой современных боевых операций, — свидетельствует о возникновении в скором будущем особых частей, обладающих уже сугубо «нечеловеческими» характеристиками: способностью действовать в ином режиме времени, умением считывать в окружающем мире параметры, не воспринимаемые обычной физиологией. Фактически, речь идет о возникновении нового вида людей.
Легализация «гендерных маргиналов» (сексуальных меньшинств), получающих сейчас статус гражданства во многих странах, свидетельствует о проявлении в текущей реальности принципиально новых цивилизационных культур: «чисто маскулинной» (мужской) и «чисто феминной» (женской). Современному «натуральному» человечеству придется научиться сосуществовать наравне с отличающимися от него «голубыми» и «розовыми» цивилизациями.
Появление структурированных мировых диаспор: еврейской, китайской, польской, русской, армянской и некоторых других, — свидетельствует о начале образования государств совершенно нового типа, созданных по принципу «диаспора — метрополия», не имеющих четко обозначенной территории и представляющих собой глобальную совокупность граждан. Такие «государства-вселенные» в известном смысле уже возникают.
Появление мощных негосударственных организаций, влияющих на мировую политику и экономику ничуть не меньше, чем развитые индустриальные страны (транснациональные корпорации, организации типа «Гринпис», ЮНЕСКО, Международный валютный фонд и им подобные) — также свидетельствуют о
