привлек Викторию и прижал к себе. Ее тело было теплым, приятным и мягким. Калеб поцеловал ее в губы, потом в шею.
Виктория глубоко вздохнула и прижалась к нему.
— Калеб, ты...
— Хм, что? — спросил он. — Если хочешь, чтобы я остановился, так и скажи. И я остановлюсь несмотря на то, что сильно хочу тебя.
Он коснулся губами ее груди.
— Нет, не надо, — сказала она. — Ты хорошо это делаешь.
Калеб поднял ее на руки и понес в спальню.
В дверь позвонили.
Виктория с Калебом переглянулись.
— Только восемь часов утра. Кто бы это мог быть?
Звонки продолжались. Калеб отпустил Викторию. Кто бы это был?
А была это Джина Грегори, девушка, которая подрабатывала у Виктории по субботам. Джина училась в десятом классе. Она смотрела на Калеба взволнованными, большими глазами.
— Могу я видеть мисс Холбрук, то есть миссис Фремонт? — спросила она. — Это важно.
Когда тебе семнадцать, важным кажется все. Калеб вспомнил себя в ее возрасте. Однако Джина действительно выглядела взволнованной, и Калеб проводил ее на кухню. Виктория уже успела поправить волосы и выглядела как невозмутимая деловая женщина.
— Входи, Джина, — сказала она. — Садись. — Она взглядом попросила Калеба выйти — девушке было неудобно говорить при нем.
Калеб извинился и направился к двери. Не успел он выйти, как Джина начала плакать.
— О, миссис Фремонт, я беременна и не знаю, что делать. Старики убьют меня, когда узнают. Мой отец никогда не любил Ларри и, может быть, он прав. Ларри говорит, что это не его ребенок. Но он его, миссис Фремонт. — Джина заплакала сильнее и уронила голову на руки.
Калеб посмотрел на жену. Она обошла стол и обняла Джину. Обнимала и гладила по волосам.
— Я знаю, сейчас тебе страшно, но мы найдем выход. Обещаю, я помогу тебе.
Услышав эти слова, Калеб нахмурился. Не стоит Виктории вмешиваться, можно попасть в неприятную историю. Но он уже знал, что если Виктория бралась за что-то, то доводила дело до конца. Теперь она считала своим долгом поддержать девушку.
После того, как Джина ушла, Калеб подошел к Виктории.
— Бедная девочка, — сказала она.
— Что ты собираешься делать?
Виктория глубоко вздохнула.
— Ну, сначала я должна убедиться в том, что у Джины есть адвокат и что на Ларри возложат ответственность за ребенка. Потом я навещу родителей Джины. Девочка хочет сохранить ребенка. Надеюсь, родители поддержат ее.
Калеб криво улыбнулся.
— И ты тоже хочешь помочь ей?
— Я должна попытаться, Калеб. И не проси меня поступить иначе.
Калеб покачал головой.
— Не собираюсь. Я только хотел спросить — не нужна ли тебе моя помощь.
Виктория благодарно улыбнулась.
— Пока нет. Отец Джины очень строгих правил. Ему потребуется время, чтобы осознать случившееся, и поэтому пока лучше скрыть это от всех.
Калеб кивнул. Было уже поздно. Ему действительно пора на работу Он повернулся к двери.
— Калеб?
Калеб оглянулся.
— Спасибо, — сказала она, — что хотел помочь. Ты...
— Я твой муж, — сказал он, зная, что она непременно скажет какую-нибудь чепуху про его благородство.
Себя он благородным не считал, но понял, что у него отзывчивая жена. Ведь Джина была уверена, что может обратиться за помощью именно к Виктории. Хотелось бы узнать, кому еще она ненавязчиво помогала. Его жена более интересный человек, чем он думал вначале.
— Вам посылка, миссис Фремонт, — сказал Уильям, посыльный цветочника, передавая ей вазу с красными и белыми розами.
Виктория моргнула. Она взяла цветы и достала карточку.
«Моей жене, благородной леди, которая становится тигрицей ночью».
Сердце Виктории заколотилось.
— Что там написано? — спросила Линдси Дафрей.
Виктория быстро убрала записку в карман.
— Муж поздравляет меня. Сегодня три недели как мы женаты, — соврала она.
— Хм, я думала, что такой мужчина, как Калеб, мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее, — сказала Линдсти.
— Милый комплимент, но Калеб достаточно оригинален.
Женщины улыбнулись.
— Я не имела в виду постель, — сказала Виктория.
Филлипа Паркер подняла одну бровь.
— Он не оригинален в постели?
Разговор не клеился.
— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, — сказала она. — Калеб...
И тут Виктория поняла, что не знает, каков на самом деле Калеб. Она не узнала его за те три недели, что они жили вместе. Он был сексуален. Знал, как разжечь в ней страсть одним взглядом или легким прикосновением. Она желала его днем и ночью, но что еще она знала о своем муже?
— Он щедрый, — сказала она, вспомнив, что он предложил помочь ей сегодня утром.
— А никто и не спорит, милая. Что это там за открытка среди цветов? — спросила одна из покупательниц.
Виктория увидела еще одну открытку. Она вытащила ее и тоже убрала в карман.
Джанет Оллитсон засмеялась.
— Уверена, что в ней он пишет о том, что собирается делать с тобой сегодня в постели.
Виктории показалось, что она задыхается.
— Ты собираешься покупать книгу или будешь читать ее прямо в магазине? — с раздражением спросила она.
Женщина засмеялась.
— Я покупаю ее. И не злись. Я понимаю, никого не касается, что твой красавец-муж делает с тобой по ночам. Тебе повезло, Виктория. Ты даже выглядишь как-то мягче.
Виктория пожалела о своих словах.
— Просто я...
— Не любишь болтать, — сказал кто-то. — Оставь ее в покое, Джанет.
— Ладно, милая. Ни слова больше про способности твоего мужа. Мы же любим позубоскалить. Ты единственная, кто хорошо его знает.
Виктория сомневалась в этом. Калеб был добр к ней. Он — страстный любовник, прекрасный журналист и человек слова. Он сдержал свое обещание. На второй открытке были написаны фамилии, адреса и телефонные номера адвокатов в Дэлловее. Она просила его не разглашать тайны, и Калеб сдержал слово. Теперь Виктория могла помочь Джине.
Калеб — хороший человек. Многие ли жены могут сказать это о своих мужьях?
