– Но ведь тот одиночный протозид, Хенк… Ведь ты не убил его, правда?.. Преобразователь ведь не убивает, Хенк?.. Ты просто преобразовал протозида, придал ему иную форму, ведь так?.. Протозид жив, он функционирует, его в любой момент можно вернуть к активному состоянию… Почему ты не убил того протозида. Хенк?
– «Каждое разумное существо обладает всеми правами и свободами, провозглашенными настоящим Сводом… – бесстрастно процитировал Хенк. – Каждое разумное существо имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность… Никакое разумное существо не должно подвергаться насилию или унижающим его достоинство наказаниям… Каждое разумное существо, где бы оно ни находилось, имеет право на признание его правосубъектности…» Протозиды, Петр, разумные существа. Значит, на них распространяются все статьи Свода.
– Разумные? – Глаза Челышева вспыхнули. – Но каковы их устремления? Каковы их цели? Есть ли у протозид вообще интерес к звездам, к межзвездной жизни, к конкретным соседям? Почему они уничтожают целые миры, ни на секунду не задумываясь о каком-то там Своде, сочиненном, ты прав, и для их пользы? Ты сам писал, Хенк, я ведь читал твои статьи, что вместе с цивилизацией приходит осознанное желание оставить о себе память для будущего. А протозиды? Что оставят после себя протозиды? Костры миров? Разрушенную Вселенную?
– Вселенная, Петр, это такая большая штука, что ее трудно разрушить.
– Надеюсь. – Взгляд Челышева нисколько не смягчился. – Но, кроме этого, я знаю, что Крайний сектор практически обречен.
– Но у нас есть еще какое-то время…
–
И добавил:
– К сожалению, Хенк, времени практически нет ни у Арианцев, ни у Цветочников, ни у океана Бюрге.
– Послушайте, Петр… Вы сослались на одну из моих давних статей… Означает ли это, что вы получили ответ с Земли на ваш запрос?..
– Да, Хенк, – жестко ответил Челышев. – И этот ответ крайне не утешителен для тебя.
– Почему?
– Тот Хенк, чье имя ты носишь, умер на Земле естественной смертью примерно двести пятьдесят лет тому назад по земному отсчету.
– Что вас удивляет? – Хенку нелегко было говорить о себе в прошлом времени, но он справился с этим. – Все так и будет. Я вернулся с Симмы. Я жил. Потом умер. Все смертны, Петр. Бессмертия пока что не существует.
– Тот Хенк, чье имя ты носишь, никогда не выходил за пределы Внутренней зоны.
– Как?!
Сознание Хенка раздваивалось:
– Я ведь помню себя, я помню брата. Я помню детство, помню статью, которую вы цитировали В этой статье, кстати, больше догадок, чем фактов, но все равно к этим догадкам приложил руку именно я!
Челышев промолчал.
– Я – это я, Петр!
Голос Хенка сорвался.
Он сам чувствовал неубедительность своих слов.
– Ты не выполнил приказ Охотников, Хенк. Ты не уничтожил опасного для нас протозида. Ты насторожил Арианцев в Аквариуме своим не принятым в Межзвездном сообществе поведением. Шрамы на твоем теле говорят о смертельных ранениях, но ты живешь. Твоя «Лайман альфа» снабжена Преобразователем, а Преобразователи стоят пока только на Конечных станциях. Никому еще не приходило в голову ставить их на корабли. Кроме того, аналогов твоему Преобразователю нет ни у кого из членов Межзвездного сообщества. И еще… Ты совершенно свободно ориентируешься в биографии человека, который давным-давно умер, причем умер не в Крайнем секторе, а очень далеко отсюда, на Земле… И, наконец, Хенк, твой собственный компьютер не выдает тебе твои собственные записи… Почему?
– А о смысле жизни вы не хотите спросить, Петр?
– До этого мы дойдем сами. А вот узнать,
Хенк усмехнулся:
– Я тоже.
И сухо предупредил:
– Вам придется еще раз выйти на связь с Землей.
– Что на этот раз? – Челышев держался безукоризненно. – Тахионную связь мы держим через Цветочников. Ты нам недешево обходишься, Хенк.
– Я хотел бы знать имена и судьбы всех земных пилотов, когда-либо работавших в Крайнем секторе, особенно в районе объекта 5С 16, в пределах последних трех сотен лет.
– Это несложно. Такие сведения я могу выдать тебе прямо сейчас. В пределах указанных тобою трех сотен лет в Крайнем секторе работали: экипаж «Гемина», давно и благополучно вернувшийся на Землю, и звездный разведчик Роули.
Челышев помолчал, но жестко добавил:
– Брат человека, именем которого ты почему-то назвался.
– Это все?
– Это все. Разведчик Роули давно признан погибшим, весь экипаж «Гемина» находится на Земле. А Хенк, тот Хенк, именем которого ты почему-то назвался, он никогда не бывал в Крайнем секторе.
– 5С 16… – начал было Хенк. Его терзала какая-то смутная догадка. – 5С 1 6…
Внезапно шрам на лбу Хенка неестественно побагровел, налился кровью – невидимая, но страшная сила терзала Хенка изнутри. Но на этот раз он справился. Он даже нашел силы сказать:
– Вы задали столько вопросов, Петр, что я, пожалуй, даже не все запомнил.
– Я запомнила, – бесстрастно сообщила Шу.
Челышев усмехнулся:
– У тебя замечательная машина, Хенк…
Хенк не обратил внимания на его слова:
– Что мне делать с вашими вопросами, Петр?
– Задай их протозиду, – Челышев глядел на Хенка в упор. – Разве у тебя есть другой выход?
– Протозиду? После того, что мы с ним сделали?
– А почему нет? Ты ведь не уничтожил протозида.
Челышев поднялся:
– Ты его не уничтожил, Хенк, это главное.
И кивнул:
– Примешь решение, сообщи.
И предупредил:
– Кстати, Хенк, советую не разгуливать по станции. Твоя загадка интересует многих. Зачем тебе лишние неприятности?
14
«Решил погулять – оставь завещание».
Хенк отвернулся.
Надпись на стене мог оставить бармен Люке, она была в его вкусе. Но за стеной действительно начиналась дикая Симма – уже не трава, а настоящие металлические заросли, плюющиеся молниями электрических разрядов.
Хенк просто завис над кустами.
Он не знал, куда он плывет, и не задумывался над тем, где он получил свое умение плавать в воздухе. Его мучило другое.
Он думал о Земле, – когда он ее увидит?
Он думал о брате. О брате, которого не увидит никогда.
