Готовый посмеяться над спутницей за то, что испугалась вновь разведенного костра, Дев тут же вместо издевки ощутил во рту холодный пепел. В водяном зеркальце в его впадине показался колдун в драконьей шкуре, поднявший руки. Рубиновое сияние его плаща все сильней разгоралось. Колдовские огни, маленькие и ярко-алые, вспыхивали друг за дружкой вокруг его поднятых ладоней. Даже на таком расстоянии неукрощенная сила ударила по чародейским ощущениям Дева. Он замер с открытым ртом, поняв, что эта сила обшаривает сушу и воды вокруг.
— Бежим! — он вскочил на ноги и понесся к их лодчонке. Он не стал задерживаться, чтобы ответить на невразумительные вопросы замухрышки, едва ли замедлив шаг, когда камень выскользнул из-под его стопы, и он подвернул ногу, а затем оцарапал голень о коварный выступ.
Валун, о который он недавно опирался локтями, взорвался. Капли расплавленного камня пронеслись над головой и с шипением упали в море или раскололи глыбы, на которые приземлились. Земля под ногами сдвинулась и вздыбилась. Дев оглянулся и увидел, как пылающая трещина разверзлась там, где они только что лежали. Пока он смотрел, яркое острие пылающего колдовского света стремительно прорезало землю в его направлении, и позади острия ширился огненный клин.
Ризала, скуля как безумная, вцепилась в лодочку и потащила ее. Дев схватился за лодочку, где получилось. Вдвоем они столкнули суденышко в воду и, прыгнув внутрь, вызвали опасное его колыхание.
— Спиной к берегу! — проскрежетал Дев. И оттолкнулся от скалы веслом.
Сгусток колдовской силы, преследуя их, достиг края воды и остановился в облаке пара. Дев перевел было дух — и тут вода вокруг их лодочки заклокотала и забурлила.
Ризала выхватила из воды свое весло.
— Мы сваримся заживо, — прорыдала она.
Дев отбросил свое весло и стиснул ладони. Вокруг них завихрился изумрудный колдовской свет. Не обращая внимания на охваченное ужасом лицо замухрышки, он вцепился в борта их лодочки. Зеленое свечение поползло в стороны, образуя переплетение над деревянной поверхностью. Как только его волшебство коснулось воды, Дев понял, что под их лодкой нет волшебного огня. Вода не кипела. Что-то иное тревожило ее. Под ними, схлестнувшись, ожесточенно боролись чары земли и воды.
Ризала завопила, когда серое глянцевитое щупальце возникло в воде. Второе поднялось с другой стороны, и вот оба они потянулись друг к другу и стали переплетаться. Она заколотила по извивающемуся узлу лопастью весла, но появились новые щупальца и потянулись к прежним.
— Дев! — Ее отчаяние вылилось в душераздирающем вопле, когда новые щупальца поднялись над бортом и стали оплетать ее ноги. Густая слизь заблестела на ее стопах, заливая дно лодки. Ризала извернулась, когда скользкое серое щупальце попыталось обвить ее запястье, и освободилась от него с отчетливым треском. Кожу ее замарали синеватые отметины присосок.
Дев сидел неподвижно, чувствуя, что колдовство, чем бы оно ни было, вытягивает волшебную силу, пущенную в ход им самим, присосавшись к могуществу, которое он призвал из водной стихии. Это неведомое чародейство не просто оставляло его без сил, оно пользовалось украденным, чтобы подпитать мерзость, которая на них напала. Дев поглядел через борт в пенящееся море, где бессчетные бледные и бескостные конечности поднимались из глубин. И там, где слепые жадные пальцы касались его волшебства, зеленый свет угасал, будто бы его и не было. Взметнув руки в воздух, он призвал огонь, который всегда был основой его мощи, и пламя заплясало на его ладонях. Миг спустя ярко-алый свет исчез, беспощадно задутый. Громкий треск заглушил безумные крики Ризалы. Лодчонка содрогнулась, когда мягкие щупальца внезапно и резко ударили по крепкому дереву. Меж подошв Дева появились трещины. Морская вода хлынула в узкую лодчонку, по ней длинными нитями волочилась слизь.
— Давай руку! — Когда Дев потянулся к Ризале, щупальца задрожали и, мощно стиснув лодку, разнесли ее в щепы. Дев упал в воду, сосредоточив силы на том, чтобы держать голову над пеной и слизью, отбиваясь при каждом отвратительном прикосновении серых щупалец к своим рукам и ногам. Горестный всхлип Ризалы перешел в бульканье, когда щупальца утянули ее под воду. Дев как безумный лягал по гладкому и скользкому, вновь и вновь пытавшемуся обвить его щиколотки, мечась то туда, то сюда, чтобы его не опутало. И вот, набрав воздуха, сколько сумел, он нырнул, прорываясь в толще воды. Коварные щупальца скользнули прочь, прежде чем, изогнувшись, вернуться и попытаться все-таки обвить его руки. Его кулак ударил по чему-то твердому. Он ухватил это. Не дерево, не морское чудовище, плотное и явно живое. Не иначе как это Ризала. В груди началось жжение. Дев поглядел вверх и обратил все врожденное в себе, связанное с волшебством, к небу.
Они ударились о палубу «Амигала» так мощно, что он упал с разинутым ртом, почти бездыханный. Ризала распростерлась рядом с ним, он не видел ее лица за обилием облепивших его мокрых волос. Дев с усилием поднялся на колени и перекатил замухрышку на спину, убрав с лица волосы.
— Дыши, чтоб тебя! — рявкнул он. Обхватил ее вокруг пояса и поднял. Приступ кашля сотряс замухрышку, и тут же ее начало рвать водой и слизью. Дев схватился за одну из снастей и тянулся по ней, пока не встал прямо. Сейчас не до хитростей. Он разбросал ветки, которые укрывали кораблик, всплесками сапфирного колдовства, торопясь поставить парус.
— Помоги мне! — заорал он на Ризалу. — Или мы оба покойники. Оба якоря на борт!
Кое-как поднявшись, она перелезла, почти свалившись, через поручень с пепельным лицом и налитыми кровью расширенными глазами. Затем заковыляла по илистой отмели, последним усилием вытаскивая якоря. Дев справился с парусом, и тот свободно захлопал на мачте. Ветер, который доставил их сюда, Устойчиво дул к берегу.
— Берись за руль! — приказал Дев, подобрав якоря вспышкой лазурного света.
Ризала шарахнулась с нечленораздельным испуганным криком.
— На борт и правь этой проклятой посудиной! — Он вперил в нее гневный взгляд.
Ризала стояла, не шевелясь, бесконечно долгий миг, прежде чем перебралась через поручень, скуля от ужаса, и схватилась за руль, как если бы только это могло ее спасти.
Дев устремил все свое внимание на то, чтобы наполнить парус ветром, достаточно сильным, способным вывести «Амигал» из его укрытия. Он коснулся воды под килем, но та скользнула прочь, холодная и не откликающаяся. Водное волшебство оказалось полностью вне его власти — сила, противостоящая первозданному огню, с которым он был в родстве.
«Амигал» кренился и дрожал, продвигаясь в открытое море. Ризала то так, то эдак наваливалась на руль, озираясь в диком испуге.
Дев рухнул на палубу, привалившись спиной к мачте, вытянув ноги перед собой и глядя на нос. С отрешенным изумлением он вдруг заметил, что его стопы и лодыжки сплошь в следах присосок.
— Я уведу судно как можно дальше, — сказал он, не оглядываясь. — Затем придется поработать тебе. Попытайся, чтобы мы добрались хотя бы до владения Дэйш. Мне надо поспать. — Изнурение проникло в него до самых костей и ныло в них, угрожая одолеть его вконец. Он противился, глядя на плещущийся парус, сосредотачиваясь на том, чтобы призывать ветер, который нес бы их вперед, против естественного ветра, текущего вокруг.
— Что ты сделал? — сдавленно спросила с кормы замухрышка.
— Перемещение, — хрипло ответил он. Особо изматывающие чары, допустим, но даже если учесть, что он до того занимался и другим волшебством, это не должно было его настолько обессилить.
— Значит, ты волшебник… — Голос Ризалы вздрогнул в отвращении.
— Жалеешь, что я не бросил тебя, предоставив бороться с этим чудовищем? — огрызнулся Дев.
— Я не поплыву с волшебником. — Голос ее был хриплым от испуга.
— Приспосабливайся. — Дев тесно сплел вместе пальцы, приветствуя боль, так как она умеряла дрожь в ладонях. — Впрочем, и думать забудь выдать меня кому бы то ни было. Любой вождь, который пожелает спустить с меня шкуру, решит сперва заставить меня говорить. И я с удовольствием пойду ему навстречу, но это будет означать, что ты умрешь вместе со мной. Достаточно много народу видело нас вдвоем в этот последний пробег лун. Я скажу, что ты моя ученица, что ты разыскала меня, чтобы перенять у меня все колдовство, какое сможешь. И на тебя напустятся все, с одного конца Архипелага до другого.
Говорить было так тяжело, что он оставил всякие потуги, вернувшись с последними остатками сил к волшебному ветру, который нес их прочь от этого грозного чародея в плаще из драконьей шкуры.
— Так все это была ложь, вот как? Я спрашивала тебя, а ты мне лгал? То, откуда ты знал все течения,
