из нас слышали молву, что это колдовство.
— Война или колдовство, — Дев медленно кивнул, все еще глядя в глаза мастеру Утену. Будь он проклят, если первым отведет взгляд. — Впрочем, что бы то ни было, а новости стоят кое-чего, что облегчит ваши заботы.
Корабельщик ухмыльнулся и кивнул в сторону моряка с деревянными мисками.
— Дай нашему другу что-нибудь, чтобы наполнить желудок.
— Спасибо.
Дев принял полную миску рыбы, приправленной острыми травами и жарко дымящуюся. Гребцы сгрудились вокруг раздатчика, чтобы получить свою долю. Наконец Дев схватил ломоть плоского хлеба и подобрал со дна остатки похлебки с крабьим мясом. Отставив пустую миску, он ухмыльнулся корабельщику:
— Самое лучшее кушанье, которое я пробовал за последние дни. А теперь посмотрим-ка, чем я смогу вас нынче порадовать взамен.
— Джейлан, иди с ним и помоги, если нашему гостю понадобится помощь.
Вернувшись к воде, Дев проворно взобрался на борт «Амигала». Очутившись в тесной каютке на корме, где лежало в гамаке или было заперто в потертом сундучке, прикрепленном засовами к полу, его нехитрое добро, Дев порылся под рубахой, ища ключи, висевшие на цепочке у пояса. Отбросив в сторону парочку ненужных шарфов и горшочек из-под краски для лица, оставленные девушками, он отпер люк корабельного трюма и спустился по шаткой лесенке. Затем закрыл дверь и очутился в непроглядной тьме. Мгновение спустя появилось крохотное белое пламя, пляшущее на ладони Дева и озарившее его ухмыляющееся лицо. Тайр Бадул может издавать сколь угодно великое количество указов против волшебства, как и любой другой тиранчик альдабрешцев. Дева они не поймают. Ему даже не нужны чары, чтобы избежать беды, более чем достаточно отточенного ума.
Пламя разгорелось и высветило самые разные вещи, необходимые, чтобы поддерживать в хорошем состоянии «Амигал» и кормить самого Дева, разложенные по сундукам и ящикам, укрепленным у одной стены трюма, недостаточно высокого даже для того, чтобы Дев мог стоять во весь свой довольно маленький, надо заметить, рост. Он повернулся к ряду бочек у противоположной стены. Далее стояли корзины, набитые пухом тандры, горлышки разнообразных бутылей выглядывали из белых волокон, точно зеленые цветочные луковицы. Дев быстро произвел подсчет и нахмурился. Вот ведь незадача-то, если идешь так далеко на юг. Кому только не требуются здесь его товары, но никакой возможности пополнить их запас.
И все же он последний, кому их может не хватить. Дев сорвал крышку с полупустой корзины, и там обнаружилась темная бутыль с засохшей восковой печатью, свидетельствующей о дальнем, варварском происхождении бутыли. Подбросив холодный огонек в воздух, где тот повис, трепеща, точно пламя догорающей свечи, он извлек пробку вместе с печатью своим барбакским кинжалом. Отпил и задумчиво подержал жидкость во рту. На сияющей поверхности белого питья отразилось пляшущее пламя, и Дев наморщил лоб.
Следует ли ему переговорить с Планиром? Сможет ли он обратиться к Верховному Чародею с такого расстояния? Конечно, это возможно, раз уж он рожден, чтобы управлять огнем. Верховному Чародею, конечно, эти новые слухи, разносящиеся с течениями и ветрами по всему Архипелагу, покажутся достойными внимания. Есть ли у Планира что ему сказать? Не могло ли случиться, что это северные волшебники вызвали бедствия далеко на юге? Разумеется, нет. Никто из Хадрумала не смог бы совершить такое плавание, чтобы Дев ни о чем не услышал.
Его улыбка стала презрительной. Ни у кого из Хадрумала не хватило бы духу совершить нечто столь дерзкое, как-никак все знают, что любой волшебник, пойманный на Архипелаге, поплатится тем, что с него заживо сдерут кожу. В любом случае, с чего бы им такого хотеть? Ученики быстро усваивают все предрассудки старших касательно мира за пределами скрытого острова северного чародейства. Искусники в обращении с воздухом, землей, огнем и водой принимают как данность, что все чародейское знание надежно заперто в библиотеках и высоких залах. Определенным образом великие волшебники Хадрумала были столь же бесхребетны и невежественны, как и олухи из дрянной деревеньки, в которой вырос Дев.
Не впервые он пообещал себе, что когда-нибудь, когда у него будет вдоволь свободного времени, он вернется к этой россыпи лачуг, чтобы тамошние ублюдки знали, что он доверенный помощник Верховного Чародея Хадрумала, признанный равным всеми власть имущими материка.
Впрочем, вряд ли Планир будет слишком поражен, если Дев не сможет выудить из этих слухов о колдовстве на Архипелаге неоспоримую правду. Что-то должно за этим стоять, особенно теперь, когда вести о колдовстве выскользнули из хватки владык, и не только их послания, выполненные на тайнописи, но и языки простого люда разносят вести по торговым берегам.
Дев нахмурился, потягивая жгучую и крепкую влагу. Если колдовство идет не с севера, то что же может происходить на юге? Волшебный огонек, висящий в воздухе у его головы, стал ярче и обрел неестественный красноватый оттенок. Откуда могло явиться чародейство, опустошившее самые южные из островов? А не может ли некая неведомая земля располагаться дальше самых окраинных владений, за безбрежной равниной южного океана? В Хадрумале имелись волшебники, которые настаивали, что она должна там быть, и ссылались на свои кропотливые исследования океанских течений и бурь со смерчами, приносящих дожди на Архипелаг. Дев сощурил глаза. Какие неведомые чары могли принести с собой не менее неведомые колдуны? Какие тайны стихий можно почерпнуть у них, чтобы принести обратно в Хадрумал и предъявить погрязшему в самодовольстве Кругу Совета, или, еще лучше, использовать с выгодой для себя в любых оживленных портах материка?
Дев осушил чашку, приняв внезапное решение. Он явно ничего не разузнает наверняка, если не поплывет дальше на юг, а этого он отнюдь не собирался делать, пока не соберет все возможные сведения. Самое время поглядеть, не ищет ли человек, за которым он охотится, что-нибудь полезное для себя среди того хлама, который море выбрасывает на берег. Дев снял с подставки небольшой бочонок. Можно предложить это гребцам мастера Утена. Ничего особенного, но эти альдабрешцы не так уж много пробовали вин, чтобы постичь разницу между помоями и действительно благородным напитком. Отперев дверь в крохотный чуланчик на самом носу «Амигала», Дев щелкнул пальцами, призывая свой огонек, и осмотрел небольшой запас сундучков и крепко завязанных мешков, надежно сложенных внутри. Затем пощупал кончиками пальцев чистый кожаный кошелечек на груди под безрукавкой.
Закрыв маленький носовой трюм, он вскинул винный бочонок на плечо, быстро зашагал обратно через корабль к лесенке на корме и бережно поднялся по ней с неудобным грузом на плече. Очутившись на палубе, он подкатил бочонок к поручням «Амигала» и свистнул, зовя Джейлана и еще одного из гребцов с «Пятнистого Лоала», болтавшихся поблизости.
— Отнесите это мастеру Утену с благодарностью от Дева. — Опершись ногой о борт, он опустил бочонок в нетерпеливые руки гребцов и мгновение спустя спрыгнул, чтобы присоединился к ним.
— Ты с нами? — приглашая, спросил Джейлан.
Дев покачал головой.
— Хочу пройтись по песку, пока еще не слишком поздно.
— Принеси свои одеяла к нашему огню, если предпочитаешь спать на берегу, — предложил Джейлан.
— О, я хочу найти что-нибудь помягче одеял и не думаю, что буду очень много спать этой ночью.
Двое рассмеялись, а Дев пошел по берегу прочь от них. Едва скрылся из виду костерок, что развели люди с галеры, кто-то вынырнул из тени под деревьями.
— Я вижу, у тебя свое судно, хозяин. — Улыбка его была равно отчаянной и заискивающей. — Но ты управляешься с ним в одиночку, как я погляжу. Это, верно, очень утомительно.
Если это был не тот, кто недавно взывал к владельцу галеры, то они достаточно походили друг на друга, чтобы пренебречь разницей. Дев пожал плечами.
— Я привык.
— Могу предложить крепкую спину и усердные руки, чтобы облегчить твои труды, — не отставал тот. — Если ты хорошо отдохнешь во время пути, у тебя окажется больше шансов недурно преуспеть в торговле.
