обратили внимания. — Нам туда!
Кейда потянул за руку Ризалу и направился к вытесанной бурями впадине, где три отчаянных кокосовых пальмы использовали нанесенный ветром жалкий клочок земли, довольствуясь влагой, которую роняли дожди на поверхность неподатливой скалы. Как понял Кейда, пальмы прожили тут несколько лет, они едва возвышались над его головой. Вновь и вновь листва на них желтела и увядала, чтобы затем поникнуть вокруг кольчатых стволов растрепанными занавесями.
— Какое-никакое, а укрытие, — неуверенно пробормотал он.
— Ничего лучше здесь и не подвернется, — угрюмо согласилась Ризала. — Но мы ведь не угроза этой твари. В нас нет чародейства.
— Как и в половине людей, которых дракон уже слопал, — небрежно напомнил вождь.
Оба колдуна так и стояли посреди скалистого островка, о чем-то разговаривая и размахивая руками. Ризала села меж пальм, скрестив ноги, попытавшись кое-как укрыться под влажными листьями. Кейда опустился с ней рядом, скала под тонким слоем почвы была холодна и тверда. Вождь порадовался теплу своей спутницы, прислонившейся к нему, наблюдая за горячо спорящими волшебниками.
— Не так ли поступают волшебники с варварами в непрерывных землях: сокрушают их жизни ради любой своей прихоти? — Кейда подался вперед, уперев локти в колени и погрузив в ладони подбородок. — И люди севера не возмущаются? Хотя, не думаю, что они тут могут много сделать.
— Велиндре утверждает, что их чародеи имеют довольно мало общего с жителями материка, — ошеломила его неожиданным заявлением Ризала. — Кажется, никому из волшебников нет особенного дела ни до простых людей, ни до чего-то еще, помимо тайн и загадок волшебной силы, насколько я могу судить.
Прежде чем Кейда успел осознать, что это означает для него, на дальней стороне скалы вспыхнуло таинственное и жуткое волшебное сияние.
Велиндре стояла уверенно и неподвижно, сложив перед собой ладони, опустив глаза и сосредоточившись на чем-то неведомом. Тончайшая нить едва заметного голубого сияния поплыла вниз и ленивыми витками легла ей в ладони. Затем нить стала толще и ярче, лазурный свет бежал, туго натянутый между руками колдуньи и запредельными царствами далеких небес. Из витков смотался клубок, свечение его стало ярко-сапфировым. Клубок рос, все больше волшебной силы наполняло его. Нить стала подобна ярко- голубому древку копья. Ветер закружил вокруг Велиндре, вздымая в своих витках пыль, потрескивая маленькими молниями, темнея с каждым оборотом. Колдунья по-прежнему не двигалась, едва видимая в середине смерча. Подол ее рубахи даже не затрепетал, на свободных шароварах не смешалось ни складочки. Волшебница была поглощена тем, что сотворяла у себя в ладонях. В самой глубине сапфирового свечения забрезжило что-то новое. Пожалуй, тоже голубое, но то и дело оно становилась слишком ярким, чтобы на него можно было смотреть. Но Велиндре, не мигая, взирала на пламя. Лицо ее казалось завесой холодного огня. Возле рук Дева бушевал рубиновый пожар. Откуда бы он ни черпал силу, тут же расточал ее, разбрасывая брызги алого пламени по всей скале. От него повсюду раскатывались огненные шары, волоча за собой хвосты красного цвета. Где бы те ни останавливались, камень принимался таять, но волшебство скоро исчерпывало себя, и жар остывал. Белое переходило в золотое, а то краснело и затем угасало, оставляя в сером камне черные кратеры. Дев хохотал как безумный, раскидывая свои полыхающие шары, точно пускал в цель мячики, упоенный игрой. Рубиновые огоньки потрескивали меж растопыренных пальцев. Внезапно он составил ладони, и все его шары сбежались и образовали высокий и ровный столб пламени. Волшебник выбросил ладони вперед, и столб раскололся надвое, затем каждая половина еще надвое, и вот уже перед ним сияло алым огнем ошарашивающее множество копий. Дев повел ладонями в стороны и вокруг, огненные древки послушно перемещались, и вот они окружили его жарким частоколом. Пламя плясало и мельтешило, то скрывая колдуна, то являя его, полного сил и блаженства.
— Не так уж и трудно привлечь внимание этого гада! — лысый чародей завертелся и словно метнул что-то нематериальное. Одно из ослепительных копий воспарило в небо.
Кейда наблюдал, как это копье на полном лету угодило в тень, упавшую прямо из сверкающего солнца. И тут же разорвалось и осыпалось яркими обломками: дракон встретил угрозу мощным огненным выдохом. И бросился на островок, громоподобно хлопая крыльями.
Кейда неловко скорчился внутри круга чахлых кокосовых пальм, листва которых зашуршала и затряслась от дуновения, вызванного полетом чудовища. Дыхание вождя замерло, кровь била в виски. Ризала стала ощупью искать его руку, и он крепко охватил ее пальцы.
— Приготовься, Велле, — мощно прохрипел Дев.
Он запустил в дракона еще одно огненное копье. И еще. И еще. Второе копье чудовище раздробило на красные осколки взмахом хвоста. Третье, развернувшись в воздухе, дракон ударил передней лапой, и когда оно разлетелось, от когтей чудовища брызнули искры. Еще один жаркий выдох растопил последнее копье, от него не осталось ни одного обломка. Оглушительно хлопнув мощными крыльями, буйная тварь воспарила высоко-высоко, ревя и ликуя.
Велиндре стояла как бы сама по себе посреди пылевого вихря, ровного, как столб. Сноп сапфирового света облекал ее теперь, и потоки в нем текли неуклонно к мучительно манящему бело-голубому сгустку, реющему у ладоней. За миг до того, как нарастающая яркость лишила Кейду способности видеть, он разглядел каждую косточку ее ладоней, темнеющую в этом сиянии. А дальше ему пришлось отвернуться, чтобы не ослепнуть. Как только он вытер мокрые глаза, некая тень уже превратила сапфировый свет в шиферно-синий. Тень громадного огненного дракона, кружащего наверху. Он изготовился ударить по синему свету своим хвостищем, но отпрянул, не завершив удара, перекувырнувшись в небе, двигая крыльями с поразительной неловкостью. Увидев, что бледное брюхо не защищено, Дев стал посылать в дракона одно пламенеющее копье за другим. На миг Кейда затаил дыхание во внезапной надежде. Нечто алое разлилось в углу, образованном передней лапой и грудью дракона. Оно угасло, и Кейда с холодком внутри догадался, что это гаснет волшебство Дева. Колдовские копья лишь оцарапали непробиваемую драконью чешую.
Огненный дракон приземлился в дальнем конце островка, и вся скала содрогнулась от глухого удара. Тварь приникла к камню, затем поднялась и встала на высоких ногах. Шея вытянулась вперед, голова мотнулась из стороны в сторону, глаза невозмутимо изучали нового противника. Не поведя и мордой в сторону Велиндре, все еще погруженной в чародейскую работу, чудовище зашагало к Деву. Тот сплетал вокруг себя оборонительный рубеж из пляшущих потоков. Теперь к этому рубежу прибавился рев расплавленного камня. Но проемы между огненными копьями становились все шире. С каждым брошенным копьем частокол все заметней редел. Широко поведя рукой, лысый колдун собрал все свои огоньки и воздвиг из них плотную стену между собой и противником. Тот все приближался, пока тупая морда почти ткнулась в стену огня. И тогда помедлил, царапая когтями серую скалу.
С яростным ревом дракон встал на дыбы и начал драть когтями огненную стену. Он вырывал большие клочья пламени и швырял их в воздух. Дев отступил, всплескивая руками и пытаясь вернуть огонь в свою власть. Рот его открывался, но слова заглушал оголтелый рев беснующегося дракона. Кое-какие полыхающие клочья послушно вернулись к чародею и заполнили бреши. Но очень многие оказались вне досягаемости, рухнули в море и пропали среди плотного пара или же поднялись в небесную высь и там обратились в ничто. Как ни усердствовал волшебник, дракон раздирал стену быстрей, чем тот ее восстанавливал.
Но Велиндре и теперь стояла неподвижно в сапфировом центре бегущей винтом пыли. Кейда запрокинул голову и увидел тучи; они собирались в недосягаемой выси, где запредельные ветры попали на острие колдовства Велиндре. Ризала завопила, когда драконище разодрал последние остатки
