— Мне нужно имя водителя двухлетнего Пежо, за которым я сейчас следую. — Она описала машину преследователя и назвала номер. А потом рассказала о том, что произошло в прошлую ночь, рассказала о немце и о стрелке, который успел уйти. — Я уверена, узнав его имя, мы убедимся, что сюда подоспели афганцы.
Следующее, что Аллегро услышала, это как Пирс звонил в ОЭН, чтобы передать полученную информацию. Потом на связь снова вышла Грант.
— Я хочу попросить тебя оставить в тайне все, что ты узнала об этой ситуации, о том, что между мной и Монти. Это… нечто новое и очень деликатное.
— Конечно, Джоан, — ответила Аллегро. — Но, я тебе скажу, никто бы не удивился. Я, например, за вас очень рада, ребята. И вообще, Пирс мог бы…
— Довольно, пожалуйста, ты еще не в том возрасте, — оборвала ее Грант.
— Я, вообще, ничего плохого сказать не хотела. Как там с установлением личности?
Снова включился Пирс.
— Азизи. Только одно это имя. Он фанатик. Учился в Мадрасе. Связан с одной из радикальных исламских религиозных организаций. Афганская Армия. Этот человек очень опасен.
— Ясно, — сказала она. — Не буду больше мешать вам заниматься диким сексом.
— Что-нибудь еще? — Пирс был невозмутим. Он даже не утруждал себя отрицаниями.
— Нет, это все. — Аллегро услышала смех Грант.
— Когда думаешь закончить с этим?
— Скала вчера забрала бриллиант из тайника. Он, наверное, или при ней, или где-то в доме. Мне придется за ней покататься везде сегодня, и обыскать особняк, когда вернусь. Теперь, когда ввязались афганцы, мне нужно будет держаться к ней поближе.
— Не дай ей упрятать его в ячейку, — сказал Пирс. — У нас нет времени на подготовку специальной операции по извлечению его оттуда. Поступают сведения о том, что сроки поджимают.
Мысли неслись в голове Аллегро с бешеной скоростью. Ничего удивительного в том, что стрелявший оказался афганцем, не было. Она пыталась понять, как много было известно этому Азизи, и откуда у него сведения. Как так получилось, что и Манфред, и афганцы знали, где был камень? Информацию продавал один и тот же источник? А теперь получалось, что у Пирса есть новый источник сведений.
— Хочешь сказать, у нас есть даты терактов?
— Я хочу сказать, что тебе нужно достать бриллиант, и как можно скорее, любыми возможными способами и средствами. На кону огромное количество жизней. — Осторожно ответил Пирс.
— Я буду держать вас в курсе. — Аллегро порадовалась, что успела вызвать Домино на подмогу. Ситуация была слишком сложной для одного оперативника. Похоже, что ресурсами распоряжались люди из военной разведки, а ОЭНовцы уже были подтянуты на места на Ближнем Востоке. Все было готово для того, чтобы обменять данные на бриллиант. Необходимо было обезвредить афганского фанатика, этого Азизи, а еще обеспечить защиту Крис и бриллианта, пока немцы не предприняли очередную попытку выкрасть «Голубую Звезду». Как только Вольф узнает, что его дружка убили, он еще сильнее захочет мести, захочет получить камень. И ему нелегко придется: уговаривать еще одного головореза из «Арийского Братства» и рисковать жизнью. Не исключено, что он может явиться за бриллиантом собственной персоной.
Аллегро улыбнулась. Ей не терпелось «познакомиться поближе» с этим типом и выдать ему кое-что, что ни за деньги, ни за драгоценные камни не купишь. Это доступно лишь тем, кто уже на том свете.
Аллегро покажет ему, что такое… ад.
Глава шестнадцатая
Манфред Вульф со злостью бросил трубку и выругался, причем достаточно громко: старушка-мать отвлеклась от созерцания пламени в камине и окинула сына пустым бессмысленным взглядом. Тяжело поднявшись с кресла, Манфред прошел к окну. Утро выдалось отвратительное. От унылого завывания рвущегося в окно резкого ветра у Вульфа разболелась голова. Но погода вполне соответствовала его настроению.
Гюнтера Шмидта нашли убитым в Харлеме. Очевидно, этот придурок привлек к себе ненужное внимание, и на него напали, из-за его убеждений, конечно. Всю Европу заполонили паразиты и предатели расы, а настоящему немцу уже было не поднять голову в знак гордости за свое Отечество. Власти мирились с бесполезным цветным сбродом, наводнившим континент, а в отношении арийских группировок закручивали гайки. Слишком рискованно было бы отправлять кого-либо в Харлем сразу же, поэтому Манфред решил сам поехать туда, якобы, чтобы уладить дела его матери, которой совсем недолго осталось.
Как он и ожидал, Эрхард Бадер, лидер «Арийского Братства» находил неприемлемым решение оставить мать, жену героя третьего рейха, одну без присмотра. Впрочем, у Бадера были и более прагматические основания для того, чтобы влезть в это дело. Ведь ему должна была достаться львиная доля наживы. У Бадера уже даже был на примете потенциальный покупатель бриллианта, человек из «своих». Немец, эмигрировавший в Аргентину, богатый коллекционер и его преклонных лет отец, бывший полковник СС, помогали соратникам, покупая предметы искусства и ювелирные украшения, которые были спрятаны во время войны. По прошествии долгого времени нацисты и их последователи предпочитали продавать эти ценности, не уточняя их происхождения, истории и личности настоящею владельца, в конце концов, последние, скорее всего, давно уже умерли, да, и их родственники, наверное, тоже. Кто мог претендовать на имущество, потерянное в хаосе войны? Кроме того, немецкое правительство выплачивало «жертвам» изрядные компенсации.
Конечно, таким семьям, как Вульф, никто не компенсировал их огромных потерь. Никто не платил за дома, сравненные с землей в результате бомбежек Берлина. Никто не отвечал за преступления, совершенные на германской земле солдатами Красной Армии.
Военные командиры, предполагая такой исход, пытались защитить немецкое население, сдаваться старались только западным союзникам, но разница в том, как с пленными обращались они и Красная Армия, была невелика. Манфред никогда не спрашивал мать, как она пережила оккупацию Берлина. Зачем спрашивать? Друзья и родственники в один голос говорили, что с тех пор несчастная женщина уже никогда не была прежней.
Когда Эрхард Бадер предложил кандидатуру еще одного верного арийца, который смог бы закончить то, с чем не справился Шмидт, Манфред не возражал. Бадер сказал, что это был еще совсем молодой парень, но неплохо обученный, и стремящийся доказать свою верность. Тем утром его проинструктировали, велели держаться незаметно среди голландцев. Больше всего Манфреду хотелось самому быть там, чтобы увидеть выражение лица этой графини, когда та узнает, с кем имеет дело. А больше всего ему хотелось посмотреть, как ее растерзают.
Институт Св. Франциска занимал двухэтажное здание из красного кирпича, в стиле модерн, с балконами, украшенными изысканными коваными решетками. Такие же решетки были и на всех окнах, что на первый взгляд казалось не более чем дизайнерским решением. На огражденной территории тут и там виднелись кованые скамейки, некоторые в этот солнечный день даже были заняты — пациенты гуляли под наблюдением пары жуткого вида охранников.
Аллегро свернула в один из переулков напротив Института, оттуда открывался прекрасный обзор парковки. Она настроила бинокль и направила его на «Клио». Крис припарковалась и вышла. Афганец на своем «Пежо» тоже въехал на стоянку, но держался осторожно и поставил машину в противоположном углу. Он подождал, когда Крис зайдет в здание, потом перепарковался на соседнее место с «Клио». Спустя минут десять он вышел и встал между двумя машинами. Теперь Аллегро удалось как следует его разглядеть.
Он был высокий, среднего телосложения, с вытянутым лицом, большая часть которого была покрыта густой бородой. У него был длинный нос и крупные губы, а глаза маленькие, близко посаженные и с характерным узким разрезом, из-за чего его лицо, в целом, казалось непропорционально широким. Под
